найти грамотного управителя, но Мири, похоже, уже все обдумала и сама нашла выход.
— Например, Прия, — указала она на бывшую жену Далмата. — Она заботилась о землях в мое отсутствие и без помощи Далмата, который в это время разыскивал меня. У нее есть опыт.
Услышав предложение Мири, Прия встрепенулась, оживилась. У нее заблестели глаза. Еще бы! Крыша над головой останется, да еще и появится доход, ведь хороший управитель получает отнюдь не гроши.
— Повелитель, я справлюсь! — не выдержав, вмешалась Прия. — Клянусь вам! Я и так вела все дела уже не год и не два. Я могу предоставить вам все записи, все расчеты. Там все прописано до единого колоска, до единой монетки…
Езус не сомневался, что Далмат требовал от нее столь подробных отчетов, но вот и они пригодились.
— Не нужны мне эти отчеты, — поморщился Анзу, которому, конечно, и без Прии хватало бумаг для изучения. — Пусть ими занимается Мириам, если уж так хочет на Седьмой круг.
Поняв, что именно подразумевал повелитель, Мири подпрыгнула на месте, чем вызвала у Езуса улыбку. В свою очередь, капитан преторианской гвардии прыгать, разумеется, не стал, но и радости своей не скрывал.
Вот теперь его птичка действительно попалась. Целиком и полностью. Наконец-то!
Конечно, Езус понимал одну из причин, почему Мири захотела оставить земли себе — она не до конца верила, что будет счастлива с мужчиной, и не хотела от него зависеть. Ей нужно было место, куда всегда можно вернуться.
Пускай. Езуса это не пугало. Он не собирался ни обижать свою птичку, ни обделять ее. О, у него в отношении нее были совсем другие планы…
О них Езус и думал все время, пока провожал повелителя взглядом. Затем — пока стража уводила Лаэрта в лазарет, чтобы он мог закончить лечение, прежде чем отправиться на каменоломни. И пока Прия пыталась в порыве чувств обнять Мири, которая вежливо уклонилась от проявлений нежности со стороны женщины, которую еще не до конца простила.
Ну ничего, пусть Прия проявит себя, глядишь, через годик-другой Мири и оттает. Все же, как в очередной раз заметил Езус, его птичка была очень добра.
— Мы можем побыть на Втором круге еще немного? — застенчиво спросила она, вырвав его из раздумий.
— Зачем, птичка?
— Хочу проводить папу, когда его будут увозить.
Все-таки приговор Анзу ранил ее, это было видно. Да и теперь, когда все осталось позади — в том числе страх и тягостное ожидание — Мири казалась измученной, утомленной.
— Конечно, мы останемся, птичка, — улыбнулся ей Езус, не скрывая своих заточенных зубов. Он мог себе это позволить, ведь она их совсем не боялась. — У нас полно времени, раз уж похищение отменяется.
— Похищение? — округлила глаза Мири.
— Оно самое, — Езус ухватил ее за талию и дернул к себе так, чтобы она налетела на его грудь. — Если бы ты не согласилась поехать со мной на Седьмой круг, я планировал похитить тебя и упорно убеждать остаться.
— О, — только и сказала Мири, но затем у нее заблестели глаза. — И как же ты собирался меня убеждать?
— Ну, например… — он склонился, чтобы говорить ей на ухо, ведь следующие его слова не предназначались для посторонних. — Я бы сорвал с тебя одежду и облизывал каждый сантиметр твоего тела. В некоторых местах задержался бы подольше, — Езус слегка прикусил ее мочку. — Потом снова и снова. В конце ты бы так обессилела, что передумала бы сбегать. На следующий день я бы повторил.
— А если я заявлю тебе, что уже сейчас подумываю о побеге? — прошептала Мири, и у нее сбилось дыхание. — Ты сделаешь все то, о чем говорил?
Не удержавшись, Езус рассмеялся. Вон как заговорила! Осмелела птичка. Ну или же ей просто очень хотелось, чтобы он исполнил угрозу. Впрочем, оба варианта его более чем устраивали.
— До нашего отъезда осталась пара дней, — заметил Езус. — Если я хочу увезти тебя с собой, то крайне заинтересован в том, чтобы ты не передумала. Поэтому предлагаю начать мое убеждение прямо сейчас.
— Здесь? — пискнула Мири.
Да, хоть она и осмелела, но пока что не слишком.
— Не припоминаю такого пункта в своде законов Инферно, который запрещает целоваться в тронном зале, — склонившись, Езус коснулся ее губ своими.
Мири с готовностью ответила ему.
Они уже не слышали, как повелитель Анзу, проходя мимо тронного зала, увидел их и покачал головой.
— В последнее время эти преторианцы совсем распоясались, — вздохнул он, обернувшись и посмотрев на свою супругу. — Надеюсь, я не пожалею о том, что поддался на твои уговоры, пощадил Лаэрта и отпустил Мириам.
— А мне кажется, что они милые, — подошла к нему сзади Элени и потерлась щекой о его спину. — Смотри, как бы я не начала ей завидовать. Давненько меня так не целовали.
— Целых два часа, — тихо рассмеялся Анзу, повернувшись к ней, тут же запрокинувшей голову и подставившей ему свои губы. — Но раз моя прекрасная госпожа желает…
Эпилог
Девять лет спустя
— Давай, Езус! — со смехом закричала Мири, наблюдая, как ее муж на тренировочной арене сражается со своим другом. — Я в тебя верю!
Ей нравилось наблюдать за их тренировками. Она словно возвращалась в детство, воспоминания о котором больше не были единственными крохами света в ее жизни. Теперь этого света у нее стало много, очень много. Так много, что у Мири больше не было нужды цепляться за прошлое.
Да и некогда ей было. Минуло девять лет с тех пор, как она переехала на Седьмой круг, однако дела все не заканчивались. К счастью, это были приятные хлопоты. Сначала обустройство покоев Езуса в цитадели, где он жил в дни службы. Затем — снова обустройство, но уже его дома в городе, куда они ездили на выходные.
Ливия была счастлива как никогда, ведь теперь могла часто видеть свою племянницу. Разумеется, она постоянно припоминала, кто именно выбрал мужчину для поцелуя, за что Мири на нее ворчала, но беззлобно, весело. Да и как можно сердиться, если все и впрямь сложилось как нельзя лучше?
Ливия даже несколько раз ездила с Мири и Езусом на Второй круг, чтобы посмотреть, как идут дела в таверне ее покойной сестры. Работы там было невпроворот, и она дала Прии несколько ценных советов по управлению, заказу выпивки и хранению продовольствия.
Бывшая жена Далмата слушала ее внимательно, задавала уточняющие вопросы. Она была крайне заинтересована в том, чтобы дела шли в гору. Мири так и не смогла простить ее до конца, но это
