в его глазах. На мгновение ей показалось, что это было ожидание. Но чего?
Ветер метался по коридорам дворца, врываясь в открытые окна. Казалось, что последний оплот королевской власти уже пал, и этот ветер завывает над развалинами. Леона поёжилась и обхватила себя руками. Все — слуги, мама, чародей и Мартин — оставили её, разбрелись по комнатам, занялись своими делами. Леона же решила вновь прогуляться по дворцу, под покровом ночи скользя по тайным коридорам и переходам. Ещё будучи ребенком она часто уходила бродить по огромному зданию, если волновалась или была расстроена. Это успокаивало, давало побыть наедине со своими мыслями. Теперь к давнему ритуалу прибавились рисунки на стенах комнат и залов. Леона навещала их, водила пальцами по слою красок и печально улыбалась. Казалось, в этих живых картинах поселилась часть её самой, и теперь дворец ещё больше принадлежал ей, стал её личным логовом. Но сегодня к обычным чувствам примешивалось новое. После коронации, торжественного пира, на котором славили её и плакали об отце, после сотни минут властности и силы, которую она должна была демонстрировать, Леона хотела просто отдохнуть. Не дойдя до библиотеки совсем немного, девушка развернулась и пошла обратно в спальню. На сегодня прогулка закончена. Хорошо хоть во время блужданий по коридорам спящая в стенах магия крови не кинулась на неё.
Леона все же собрала отряд из чародеев во главе с хорвандцем. Последнему был выделен помощник, достаточно сильный и преданный короне, чтобы пресечь любые подозрительные действия. Весь вечер, пока принц Рудольф представлял Хорванду на пиру, его волшебник работал, прослушивая стены, улавливая потоки магии и пытаясь их разделить. Когда после пира Леона навестила мужчину, он старательно занимался делом, а трое выделенных ему чародеев помогали как могли. Гораздо хуже дела обстояли с восстаниями. Они вспыхивали в других городах, в основном близких к первым, разрастались и трясли разные районы страны. Местная армия делала всё возможное, но повстанцы были умны и хитры, словно ими руководил некий совершенный мозг, ставивший себе целью ни в коем случае не потерять свои войска. Ситуация стремительно усугублялась, и оставалось лишь надеяться, что натренированные воины справятся с растущими рядами бунтарей.
Уже у себя в спальне, не вызывая служанок, Леона с наслаждением сменила платье на длинную, лёгкую сорочку и улеглась в кровать. Невыносимо хотелось спать. Леона закрыла глаза, чувствуя, как усталость разливается по телу, приковывая к постели, и через несколько минут уже заснула крепким сном.
Темнота перед глазами расступалась медленно, будто нехотя. Мир сновидений менялся по чьей-то странной прихоти, колебался туманным маревом, бросал сознание из забытья в почти бодрствование. Леона и не заметила, как снова очутилась в своей залитой лунным светом спальне. Ничего не изменилось, будто она и не ложилась вовсе. Девушка поднялась с кровати, чувствуя тревогу. Что-то было не так. Уставшее тело напряглось. Она была похожа на волчицу, собравшуюся биться за свою жизнь. Леона вела взглядом по сторонам, выискивая врага, и всё равно умудрилась пропустить его.
- Доброй ночи, Ваше Величество.
Девушка крутанулась на насмешливый голос и увидела знакомый силуэт в тени портьер. Рикард тихо рассмеялся, наблюдая за её реакцией, и шагнул вперёд в полосу света. Луна тут же очертила бледное лицо, искривленное лёгкой усмешкой. Сегодня юноша был без куртки, и под расстёгнутым воротом рубашки змеился старый шрам. Ладони в неизменных перчатках были издевательски сложены. Склонив голову к плечу, Рикард ждал чего-то, не прерывая больше ни единым словом сонной тишины.
- Зачем ты пришёл? — холодно произнесла Леона, разглядывая неприятеля. — Собираешься запугивать меня так же, как моего отца? Не получится.
Рикард снова тихо, вкрадчиво рассмеялся. В отличие от девушки он был расслаблен и даже смотрел на неё с каким-то весёлым интересом.
- Я знаю. Ты не станешь предавать Румию, и покоряться кому-то тоже не захочешь. Но подумай вот о чём, королева, — он многозначительно приподнял брови. — Что тебе останется, если я уничтожу твою страну, убью подданных, обращу в прах всё, что тебе дорого? Да, Знак останется при тебе, но защищать будет уже некого. — Голос мага сочился угрозой, а глаза напоминали два тёмных зеркала, что висели в королевской спальне ночью. — Я могу это сделать, если надоест бороться с тобой. Уничтожить всё до основания, стереть Румию с лица земли и основать на её месте новое королевство. Что ты будешь делать с этим, Леона?
Девушка с вызовом взглянула в эти тёмные глаза. Она ни за что не испугается, не выкажет слабости даже жестом.
- Ты не сделаешь этого, — возразила она, пожалуй, даже слишком уверенно. — Если бы ты хотел уничтожить Румию, то сделал это сразу. Тебе нужен именно румийский трон, именно Знак — я ведь права?
Рикард загадочно улыбнулся. В потёмках спальни это выглядело особенно жутковато. В любое другое время девушка бы задумалась над тем, насколько унизительно вести беседу с юношей в таком месте и таком виде, но сейчас было не до того. Слишком всё серьёзно.
- Ты так в этом уверена? — поинтересовался Рикард. Его глаза источали ночь. — Зачем ты противишься неизбежному? Думаешь, я буду плохим королём? Уверяю, я буду править даже лучше, чем ты. Тебе быстро надоест рутина королевских дел, надоест постоянно защищать страну от захватчиков вроде меня — так отдай трон мне. Я обещаю, что пощажу и тебя, и всех, кого любишь. — Маг прищурился и вкрадчиво произнёс: — Отдай мне Знак, Леона, и это будет самое мудрое из всех твоих решений.
Леона лишь рассмеялась в ответ — зло, издевательски, обидно. Она и сама не поняла, почему вдруг начала хохотать, щуря полные презрения глаза. Лицо Рикарда потемнело, становясь ещё жестче.
- Отдать тебе трон? Никогда. Это моя страна, и я не позволю тебе ни отнять её, ни уничтожить. Я не сдамся, и это тебя сотру с лица земли, если попробуешь мне противостоять.
Леона говорила с жаром и после каждого слова обретала всё большую уверенность. Только мага, похоже, не пугали её слова. Улыбнувшись, словно эта пылкая речь его очень порадовала, он прищурился. Посветлевшие глаза странно сверкнули, и Леона почувствовала, как ей вновь становится не по себе. Рикард окинул её с ног до головы насмешливым взглядом, и девушка только выше подняла подбородок, скрывая охвативший её стыд. Плавным, но быстрым шагом он скользнул вперёд — и отшатнувшаяся Леона увидела его лицо совсем близко.
- Удачи, — отчётливо шепнул он ей на ухо и исчез. Леона осталась одна в призрачной спальне, и дрожь, всё это время сдерживаемая внутри, начала бить её даже во сне. Видение комнаты растаяло, как туман,
