— Мы тут о Еве заговорили, — для начала сообщил Хулио вновь прибывшему коллеге.
— О той, которая является архетипом женщины? — не столько спросил, сколько уточнил Феликс Руис.
— О ней самой, — с улыбкой сказал Андрес, радуясь, что Феликс не утратил остроты ума и по-прежнему мог присоединиться к разговору на нужной ноте. — Речь о той особе, что вкусила плодов с древа познания. В результате ее любопытства мир оказался погружен в те давние времена, когда человечество еще не знало даже мобильника.
— То, что все зло исходит от женщин, является документально подтвержденным историческим фактом, — немедленно согласился Феликс. — Кроме того, это абсолютно точно подтверждается теорией либидо.
— Которая, в свою очередь, является теорией мужской сексуальности, да благословит Господь душу великого Фрейда, — вознес Андрес дежурную хвалу отцу психоанализа.
— Именно об этом я тут на днях написал очередной доклад. Вам, коллеги, выпала редкая удача пообщаться со мной сегодня, когда все это еще не успело выветриться у меня из головы. Чтобы просветить вас, несчастных и необразованных, я напомню, что яблоко — символ зла, которое появляется также в волшебных сказках. Смотри, например, «Белоснежку». Там нежная, изящная служанка скрывает от окружающих психологическую травму, состоящую в тайном подсознательном желании потерять девственность в результате изнасилования, да не кем-нибудь, а, допустим, карликом. Именно ради реализации этого желания она и отправляется в лес, а затем забирается в постель одного из гномов. Не забудем и достаточно хорошо описанный истерический компонент в сознании этой девушки, ярче всего проявляющийся в ее весьма странной склонности танцевать с птичками, кроликами и прочими зверюшками. Таким образом, мы имеем перед собой психологический тип девственницы с непреодолимой тягой к греху. Этот комплекс у Белоснежки осложнен страхом перед агрессивным фаллосом, что, в свою очередь, соматически выражается в ее склонности к вагинизму. Не забудем и еще одну красноречивую деталь. Всем известно, что размер фаллоса гномов традиционно обратно пропорционален их собственному росту.
— Трагедия Белоснежки, — с улыбкой произнес Андрес.
Хулио просто задыхался от смеха. Веселье, шум, табачный дым — все это словно слегка одурманило его.
— Возвращаясь же к Еве, к нашей горячей и сластолюбивой прародительнице, я могу вспомнить известное изречение Марка Твена, — заметил Андрес. — Он написал, что мирового зла, наверное, удалось бы избежать, если бы Бог вовремя подсказал этой дуре, что змею можно убить и съесть. Ни у кого не возникает сомнения, что она смогла бы свернуть гадюке голову. Потом дьяволу оставалось бы только утереться, ибо, как известно, после драки кулаками не машут.
Все трое расхохотались. Феликс давно пользовался на факультете славой ходячего цитатника. Студенты записывали в свои конспекты изречения великих мыслителей и ученых, приводимые им, даже не проверяя, действительно ли эти слова принадлежат перу того или иного гения или же их веселый преподаватель только что самолично сочинил что-то остроумное, подходящее к случаю. Вот и сейчас Феликс Руис вытащил из кармана блокнот и занес туда весьма подозрительную цитату из известного американского писателя, приведенную коллегой.
— Ну а теперь серьезно, — сказал Феликс. — О чем у вас тут речь?
— Да вот коллега Омедас ввязался в одну историю, а попутно решил попытаться найти ответ на вечный вопрос, являющийся одной из краеугольных проблем мироздания. Почему мальчик из богатой семьи вдруг оказывается редкостным сукиным сыном?
— Зря ты его так. Для подобных детишек существует специально принятый термин: полиморфный извращенец, — заявил психоаналитик. — На самом деле все дети такие. Это еще Фрейд говорил.
— Аллилуйя великому и ужасному, — хором вознесли хвалу Хулио и Андрес при упоминании имени отца психоанализа.
— «О детских сексуальных теориях». Полное собрание сочинений, том девятый.
Феликс всегда находил удовольствие в не слишком точной игре с цитатами, якобы самыми выверенными. Впрочем, любые шуточки по поводу психоанализа он воспринимал в штыки на полном серьезе. Руис явно считал себя носителем некоего тайного знания, недоступного невежам и посредственностям, окружающим его и ограничивающимся в процессе познания мира опытами над лабораторными мышами и крысами.
— Я смотрю, вы полагаете, что дети рождаются на свет ангелочками. Лишь впоследствии, от соприкосновения с нашим жестоким миром, у них отваливаются крылышки. Так вот, заявляю вам со всей ответственностью, что эта теория давно развенчана наукой, которая не оставила от этих лженаучных умозаключений камня на камне, — заявил коллегам Феликс и посмотрел на часы. — Как известно, разум является лишь верхушкой изрядно подгнившего и подтаявшего айсберга подсознательного и иррационального. Немалую часть этой невидимой составляющей занимают сексуальные инстинкты, в том числе и извращенные, а также инстинкт уничтожения себе подобных. В общем, если мы заявляем, что ребенок — это чистое и невинное существо, то имеем в виду, что некий айсберг девственно чист и состоит сплошь из замороженной дистиллированной воды. Именно по причине подобного заблуждения так задержалось развитие изучения детских психопатических отклонений и, следовательно, так скромна подборка подлинно научной литературы на эту тему. Мы с легкостью называем психопатом взрослого, который ведет себя аморально ровно в той же степени, в которой это свойственно самому обыкновенному ребенку. Впрочем, коллеги, на данный момент я вынужден прервать нашу плодотворную дискуссию и откланяться. Был счастлив пообщаться с вами, но, по всей видимости, дальнейшее обсуждение пройдет без меня. Мне еще нужно проверить пачку контрольных и лабораторных работ, к сожалению в большинстве своем выполненных весьма посредственно. Да, кстати, если желаете получить ксерокопию моего доклада «Белоснежка, или К вопросу об истерической девственности: случай реактивной трансференции на фоне подавленного сексуального желания, направленного на материнский пенис», готов вручить вам по экземпляру у себя в кабинете.
— Мы просто сгораем от подавленного желания овладеть этим шедевром! — заверил Андрес.
Феликс оценил шутку и для еще большего эффекта сообщил друзьям якобы под страшным секретом, что докладом можно овладеть и в иной форме, а именно — получить у него копию магнитофонной записи, сделанной им самим во время чтения доклада на какой-то конференции. С этими словами коллега-психоаналитик удалился, лавируя между шикарными бюстами и юными упругими ягодицами.
Хулио с облегчением вздохнул, пожалел о том, что комедийное представление закончилось, и спустился с небес на землю.
— Фрейд умер, — провозгласил он, сокрушенно опустив голову.
— Да, он мертв, и прах его рассеян по ветру, — с улыбкой подхватил старший коллега. — Что, впрочем, не мешает ему оставаться изрядной занозой в нашей заднице. При упоминании его имени нам обеспечен как минимум анальный зуд.
— Спасибо за изящно подобранный эвфемизм, — заметил Хулио. — Однако я полагаю, что Адам с Евой мало чем помогут при решении стоящих передо мной задач.
