я взамен соглашусь служить злу – совершать зло и плодить зло…
Никто так быстро не соглашается покориться бесу, как человек, чья душа переполнена болью и страданиями. Я согласился, не раздумывая. И надо сказать, я не пожалел об этом. Бес надел мне на палец кольцо, которое даровало мне огромную силу. Теперь я сам нёс зло в мир и больше ни один человек не мог обидеть меня. По нашему уговору, перед смертью я должен был передать это кольцо своему сыну или внуку. Чтобы плодить зло, я стал искать себе жену.
И вот тогда один единственный раз я всё же задумался о правильности своего выбора: я полюбил всей душой красивую девушку, а она полюбила меня, такого злого, ненавидящего весь мир. Но этой любви не суждено было продолжиться. После свадьбы моя возлюбленная родила мне немощного уродца, а сама вскоре умерла – сгорела за несколько месяцев, как свеча, оставив меня с ребёнком на руках. Эту бесполезную ношу, этого урода, я тащу на себе всю жизнь. Моим мечтам о внуке, как видишь, тоже не суждено было сбыться.
И раз уж ты пришла сюда сама, не нужны мне твои поклоны. Я надену на тебя своё кольцо. Оно укрепит твою чёрную злобу, не даст ей выйти из тебя. Кто знает, может, и получится из тебя наследница. Теперь ты станешь служить злу вместо меня.
Последнее предложение колдун произнёс торжественно, деля слова по слогам. Веста слушала его, и всё её существо яростно сопротивлялось тому, о чем он говорит. Даже если бы она была обижена на весь мир, она бы никогда не надела на палец это кольцо, представляющее собой олицетворение зла. Она выросла в доброте, Оро всегда заботился о ней, а Марфа учила её быть доброй ко всему, что её окружает: к людям, к зверям, к деревьям… Ей сложно было представить, что она может стать такой, как Захар.
Веста отчаянно пыталась пошевелить рукой, но паралич, которым её сковал колдун, крепко удерживал её тело. Веста оказалась в тюрьме, только тюрьма была не темницей, а её собственным телом. Она даже закричать не могла, только беспомощно хлопала глазами.
Колдун между тем медленно подошёл к ней, с задумчивым видом прикоснулся холодной рукой к её щеке, погладил по спутанным волосам. Сняв с себя кольцо, сверкнувшее во мраке дома холодным сиянием, колдун взял девушку за руку и уже хотел надеть кольцо на её палец, как вдруг раздался громкий стук: кто-то стучал в дверь с такой силой, что, казалось, тряслись стены основательно выстроенного дома.
Веста облегчённо вздохнула, а Захар нахмурился, его правый глаз нервно задёргался, он зажал кольцо в кулаке и направился к двери. Приоткрыв дверь, Захар высунул голову наружу. У Весты задрожали ресницы, когда она услышала голос Елисея.
– Где моя жена? – закричал Елисей.
– Здесь она, не ори! Разорался, как мартовский кот! – огрызнулся на него Захар.
– Где Веста? Я пришёл за ней!
Захар пропустил Елисея в дом, тот вошёл и увидел неподвижно стоящую посреди комнаты Весту.
– Веста, любимая, зачем ты пришла сюда одна? Пойдём домой.
Веста не шевелилась. Она стояла, молчала и спокойно смотрела на Елисея, но, когда он протянул к ней руку, она не сделала даже шага в его сторону.
– Веста? – Елисей ещё сильнее сдвинул брови, хотел подойти к жене, но Захар схватил его за рукав.
– Веста хочет сегодня остаться здесь, в доме, который был бы для неё родным, если бы в младенчестве её не выкрала лесная ведьма. Правду я говорю, внученька? – Захар обернулся к Весте, незаметно поднёс кулак с кольцом к своему лицу и шепнул несколько слов.
Веста почувствовала, как её голова закивала сама собой.
– Да, дедушка, – ответила она странным, не своим голосом. – Иди, Елисей, возвращайся домой.
Веста пыталась вырваться из собственной оболочки, её тело как будто не принадлежало ей, оно отказывалось слушаться. Елисей, услышав её странный ответ, изменился в лице, а Захар воспользовался его растерянностью и подтолкнул к выходу.
– Завтра! Приходи за ней завтра! Дай нам с внучкой вдоволь наговориться! – недовольно проворчал колдун и захлопнул дверь перед носом Елисея.
Убедившись, что Елисей покинул двор, колдун обернулся к Весте и тяжело вздохнул.
– Ох и вымотала ты старика. Пойду, отдохну немного, а потом продолжим с тобой.
Захар отвёл Весту в кладовку и запер там. Перед глазами девушки сейчас была лишь кромешная темнота. Она судорожно думала, как ей выпутаться из этой липкой паутины, в которой она запуталась по собственному желанию.
Веста закрыла глаза, прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Комар звенел над её головой, под ногами скреблась, тонко попискивая мышь, из дальней комнаты доносились глухие стоны, а откуда-то сверху вскоре послышался громкий храп…
Елисей ушёл. Больше никто не поможет ей. Колдун проснётся и наденет на неё своё кольцо. И тогда она навсегда станет заложницей собственной злобы.
* * *
Лес был тревожен. Высокие ели и сосны раскачивались, шумели вершинами, спутывали ветви между собой, цеплялись за длинное платье, не давая Весте идти вперёд. Ветер завывал где-то в вышине, гудел, плакал. Веста то и дело останавливалась и смотрела в небо, которое нависало над лесом непроглядно-чёрными тучами. Внезапно между деревьями она увидела матушку Марфу, которая шла к ней из тёмной чащи. Лесная ведьма посмотрела на Весту строго, а потом её лицо озарила привычная нежность. Матушка покачала головой.
– Я же говорила тебе, чтобы ты не уходила из леса, дочка…
Марфа прикоснулась ко лбу Весты своей рукой, и та сразу же почувствовала лёгкость во всем теле. Когда Веста была маленькой, матушка так лечила все её болезни. Весте показалось, что если сейчас она оттолкнётся ногами от земли, то непременно взлетит.
– Беги, Веста, – сказала Марфа, подтолкнула Весту, и та полетела куда-то вниз…
…Веста очнулась от того, что её голова резко упала на грудь. Стоя на ногах в душной кладовке, она каким-то образом умудрилась уснуть. Зато теперь, проснувшись, она почувствовала, что вновь может управлять своим телом. Веста размяла затёкшие руки и ноги.
– Спасибо тебе, матушка Марфа, даже сейчас ты меня бережёшь, – прошептала она, улыбнувшись в темноту.
Выглянув из душной кладовки, Веста убедилась в том, что колдун по-прежнему спит: по дому разносился его громкий храп. Она пробралась к выходу, открыла тяжёлый засов на двери и уже собиралась выскользнуть из дома, как вдруг до неё снова донёсся протяжный стон. Отец…
Веста замешкалась у двери. Стон становился всё сильнее, боль мучила мужчину, изводила его. Веста почувствовала, как в сердце что-то ёкнуло, а руки её налились теплом. Находясь в одном шаге от собственного спасения, Веста вдруг развернулась и пошла обратно – в дальнюю комнату, где умирал от мук её отец.
Стараясь не обращать внимания на смрад, наполняющий комнату, девушка подошла к мужчине и, наклонившись, стала водить над ним руками, а потом замерла, слушая его боль. Веста понимала, что без своих трав и снадобий вылечить его не получится, но она могла сделать кое-что прямо сейчас. Она могла избавить его от этой адской боли.
Веста поднесла руки к чёрной опухоли, закрыла глаза и стала шептать молитвы. Она чувствовала, как тепло, идущее от её рук, проникает в измученное болью тело мужчины. Его стоны становились реже, а потом и вовсе стихли. Веста держала над ним руки до тех пор, пока он не открыл глаза.
Ярополк окликнул её по имени. Но это было не её имя, а имя её матери. Веста открыла глаза и увидела, что мужчина внимательно смотрит на неё. Взгляд его был ясным, выразительным, наполненным любовью. И, к своему удивлению, Веста улыбнулась ему в ответ.
– Я прошу лишь одного, Любаша, – прошептал Ярополк, – чтобы ты простила меня.
– Я думаю, она простила бы… – тихо ответила Веста. – Но мне этого знать не дано так же, как и тебе. Я не Любаша. Я Веста, её дочь… Твоя дочь.
Веста взяла мужчину за костлявую, обтянутую кожей, кисть и поняла, что злобы внутри больше нет, она испарилась, уступила место милосердию и доброте. От этого на сердце стало легко.
– Моя дочь… Моя дочь! – восторженно выдохнул мужчина, и его лицо сморщилось, из глаз потекли крупные слёзы. – Я так виноват перед твоей матерью! Я так виноват перед тобой! Прости меня, прости!
– Уже простила, – ответила
