силы страны представляли довольно сложную и изменявшуюся систему. Около двух третей их составляла пехота. С самого начала XVIII в. ее основной массой были фузелерные (от слова «фузея» – ружье) полки, с середины столетия названные мушкетерскими, а с 1811 г. – пехотными; однако по традиции в пехотных полках до 50-х гг. сохранялись фузелерные и мушкетерские роты и взводы, отличавшиеся лишь мелкими деталями форменной одежды. Кроме этой линейной пехоты имелась и тяжелая пехота – гренадеры, с середины XVIII в. превратившаяся в отборные полки; гренадерские полки до 1917 г. составляли особый Гренадерский корпус, а также входили в состав Кавказского и Гвардейского корпусов. Во второй половине XVIII в. стали появляться части легкой стрелковой пехоты – егеря, и в первой половине XIX в. егерские полки и бригады составляли уже четверть пехоты; с развитием стрелкового оружия нужда в них отпала, в середине столетия они были преобразованы в пехотные полки, и остался только гвардейский Егерский полк. В XIX в. стали появляться в составе пехотных полков и стрелковые взводы и роты, а затем постепенно формировались стрелковые полки, дивизии и даже корпуса, фактически ничем, кроме цветов приборного сукна, от пехотных не отличавшиеся. Однако комплектовались они преимущественно уроженцами Сибири, охотниками, сызмальства привыкшими к оружию. Наконец, в первой половине XIX в. существовали в составе пехоты карабинерные полки, бывшие учебными для подготовки пехотных унтер-офицеров. Кроме того, по окраинам на «линиях» с крохотными крепостцами и пикетами прикрывали границы линейные батальоны, а по городам несли полицейскую и конвойную службу гарнизонные войска разных наименований (инвалидные, губернские, местные, конвойные и т. п. батальоны). Служба здесь для офицерства была самой незавидной, особенно в линейных батальонах, стоявших в глухомани; недаром они были местом ссылки для проштрафившихся офицеров, да и вообще офицерский состав здесь был весьма неблестящ, включая множество офицеров, выслужившихся из нижних чинов, умевших только читать и писать (вспомним простодушного лермонтовского Максим Максимыча). Пограничные войска, подчинявшиеся Министерству финансов, тоже представляли собой нечто весьма неблестящее, хотя уровень их боевой подготовки при частых стычках с контрабандистами и конокрадами был довольно высок, а во время войны хорошо знавшие местность пограничники оказывались в высшей степени полезными.
Традиционно не менее сложной по внешности, а иногда и по сути была структура и кавалерии. Основную массу ее изначально составляли драгуны – ездящая пехота, способная действовать в конном и пешем строю. Здесь долго даже отсутствовали типично кавалерийские чины корнета и ротмистра. В конце XIX в. это был практически единственный вид регулярной конницы, исключая некоторые гвардейские полки. В 1812–1833 гг. существовали и конно-егерские полки. Но еще в начале XVIII в. появились части тяжелой кавалерии – конногренадеры; кроме того, во второй половине XVIII столетия в состав тяжелой кавалерии входили карабинерные полки. Главным же видом тяжелой кавалерии, наносившей решающий удар холодным оружием, были появившиеся в 30-х гг. XVIII в. кирасиры – рослые люди, вооруженные длинными палашами и тяжелыми пиками, одетые в каски и стальные кирасы и посаженные на огромных коней. Поголовное вооружение армии скорострельными дальнобойными винтовками сделало невозможными кавалерийские атаки на пехотные каре, и с 60-х гг. в русских войсках остались только четыре гвардейских кирасирских полка, отличавшиеся лишь парадной формой. Значительную часть русской регулярной кавалерии составляла легкая конница. Еще Петр I создал из перешедших в русское подданство молдаван, валахов и сербов гусарские хоругви. В 30–40-х гг. XVIII в. из этих выходцев создавались уже иррегулярные поселенные гусарские полки (отсюда среди русского офицерства все эти Шевичи, Депрерадовичи, Милорадовичи и т. д.), а затем такие же полки стали формироваться из казаков Слободской Украины. Во второй половине столетия в южнорусских степях служили также пикинерные и легконные полки, после расформирования которых началось комплектование регулярных гусарских полков. Два оставшихся к концу XVIII в. в бывших польско-литовских землях пикинерных полка были разделены, и новые четыре полка названы уланскими – так в России появился еще один род легкой кавалерии, в память о своем татарско-польском происхождении сохранивший название уланской (уланы, или огланы, что значило по-татарски «удалец», «молодец» – младшие сыновья ханов татарских орд, уходившие с верными татарами на службу к молдавскому и валашскому господарям, литовскому великому князю, польскому и венгерскому королям: дома от старших братьев они могли ждать только стрелу в спину на охоте или чашу с ядом на пиру – кому нужны соперники?) и шапки с четырехугольным верхом. «Блестящая» гусарская и уланская кавалерия в условиях насыщения армии новым огнестрельным стрелковым и артиллерийским оружием становилась бесполезной, и рационалист Александр III переформировал ее в драгунскую. Однако Николай II ввиду падения авторитета русской армии после позорных поражений в Русско-японской войне и участия ее в карательных экспедициях 1905–1907 гг. возродил прежние уланские и гусарские полки с их опереточной парадной формой.
Кроме того, огромную массу конных войск составляли казаки. Это была иррегулярная, т. е. нерегулярная конница, расположенная по окраинам страны и в мирное время преимущественно несшая пограничную службу, а в военное поддерживавшая регулярную кавалерию и пехоту. Казаки несли службу за свой счет, являясь своеобразным военно-служилым сословием, за что на льготных правах владели войсковыми землями. Казачьи войска создавались и упразднялись правительством по мере надобности: кроме всем известных Донского, Кубанского, Терского, Астраханского или Уральского войск более или менее длительное время существовали Дунайское, Бугское, Украинское, Азовское, Волгское, Гребенское, Линейное и другие войска, в азиатских владениях были созданы Семиреченское, Сибирское, Амурское, Уссурийское войска и отдельные части, вплоть до Якутских сотен. Некоторые войска выставляли казачью артиллерию, а на Кавказе и пехотные части – так называемые пластунские батальоны. Кроме того, на правах казачьих создавались и упразднялись Калмыцкое, Башкирское, Тептярское, Мещеряцкое войска, а на добровольческих основах – Крымско-татарские полки, Туркестанский (затем Текинский) полк и знаменитая Кавказская туземная дивизия, более известная как Дикая, из Кабардинского, Дагестанского, Татарского, Чеченского, Черкесского и Ингушского конных полков и Осетинской пешей бригады. Естественно, что во всех этих казачьих и инородческих войсках служили свои офицеры из казаков и представителей нерусских народностей, форма их была создана на основе национального костюма, а при полках были мусульманские муллы.
Структурно сложной была и русская артиллерия: крепостная, осадная, полевая ездящая и пешая, а также конная, сопровождавшая кавалерию. Инженерные войска, первоначально немногочисленные, состояли из минерных, саперных, понтонерных и пионерных частей; в первой половине XIX в. для сопровождения конной артиллерии создавались и конно-пионерные части. Во второй половине XIX в. из них остались только саперные войска, зато стали появляться железнодорожные, воздухоплавательные, телеграфные, а в начале ХХ в. и автомобильные и автоброневые, искровые (радиотелеграфные) и авиационные части. Наконец, существовали и обозные войска – фурштат – самая незавидная служба для офицеров.
Тактическое назначение нередко диктовало отбор людей в полки и даже их характер и нравы. Правда, в первую очередь это касалось нижних чинов. Гренадеры и кирасиры были люди рослые, массивные, несколько медлительные, но
