я, не в силах отвести взгляд от рыжей чумы.
– А там, тогда кто? – кивнул в сторону спальни озадаченный мужик.
– Невеста. Берите деньги и уходите.
– Ну и нравы у вас толстосумов, – буркнул себе под нос медик, и боком двинул к выходу. – Денег не надо. И вот вам, комплимент от меня. Таблетка от головной боли. Хотя, вам она, наверняка не поможет. Ваши головняки лечить надо другим способом.
– Правильно. Фиг ей, а не выходной, – рявкнул я. Фельдшера как ветром сдуло. Через минуту из прихожей раздался тихий сдавленный мат. Шапка. Интересно, что сотворили с ней мои дочери. Уши что ли им оборвать.
«Ага, смотри, как бы тебе чего не оборвали. Или в шапку не наложили, или…!» – вкрадчиво прошептал мне внутренний голос.
Люся Зайка
Допустили вы упущение. Видно волк проник в помещение.
– Как это, не велено выпускать? – взвизгнула я. Надо же, какое отвратительное свинство. У меня аж голова зачесалась под бабулиным любимым шлемом на нервной почве. – Мы что тут, крепостные что ли? Или рабы? Это что за перфоманс такой?
– Приказ шефа, – сконфуженно пробубнил амбал, Мишаня, вроде. Ба интересно чего молчит. Уснула что ли в люльке этой проклятой, из-за которой мы с ней разругались в пух и прах перед выездом.
– А шеф тебе скажет с крыши башкой вниз фигакнуться, ты выполнишь? – встрепенулась Ба, встряхнулась, как болонка запаршивевшая и уставилась на бедолагу охранника. Я бы на его месте давно невидимкой стала, а он ничего. Побледнел только немного. Крепкий парень. Такому можно доверить безопасность моих девочек. Тьфу ты черт, с чего это они мои то? Я сейчас свалю из этой клетки золотой и буду свободна как ветер. Отдам Жабычу материалы, и… – Не получишь больше ватрушек, противный мальчишка, – проворчала ба. Неблагодарная она у меня. Мишаня ей вон люльку приварил, а она…
– Периметр тоже оцеплен. Не советую через забор сигать, – вышел из домика охраны второй здоровяк, как две капли воды на Мишаню похожий. Где их только делают? Двое из ларца, блин. – Лев Александрович сказал, что если попробуете смыться, стрелять на поражение, ага.
– Прям из автомата? – восхитилась я. Ба хмыкнула, но промолчала. Что-то явно задумала. Я ее боюсь, когда она так делает. И Таньку тоже боюсь.
– Не, дротиком с транквилизатором, – улыбнулся открыто чертов дурак. – развертай к дому. А ты. Миша, вот ей-богу телок. За булки с творогом мать продашь родную.
– Они знаешь какие вкусные…
Я не стала дослушивать, газанула так, что у Ба шлем слетел с ее головы склеротической. Ну я ему устрою, этому мерзкому, наглому, самодовольному, отвратительному…
– А ты ведь и сама не хочешь уезжать, – каркнула Ба, когда я, наконец затормозила об крыльцо дома, едва усидела в седле. Выругалась некрасиво и затихла, вцепившись в руль. Ну все, теперь меня точно Метельский порешит за поломанную белоснежную колонну, поддерживающую навес. – И девчонки тебе нравятся и…
– Еще одно слово, и я больше не стану каждый раз тебе новую челюсть оплачивать, – рыкнула я, сползая с сиденья мотоцикла. – Прям ты у нас не Ба. А Гансиха Христианиха Андерсиха. Такие сказки сочинять. Я одиночка, ясно. И мне никто не нужен.
– Ну, тогда и хорошо. Мне лично тут нравится, на чужих то харчах. Зарплата опять же шикарная. Жить есть где, коммуналку не надо платить. Ребята хорошие в охране. Мотоциклы вон мне чинят. Хозяин не привередливый. В моем возрасте и мечтать о таком сказка. Так что, внуча, я остаюсь. А ты можешь валить. Меньше народа, больше кислорода.
– Предательница, – плюнула я огнем, не желая признавать, что Ба права. – И оставайся. А я пойду и выскажу этому хмырю, все, что о нем думаю. О нем и его методах рабовладельческих. Возьму у его вот так за галстук и… – и что? Что я сделаю? Да твою же мать. Господи, ну за что? Ну почему Жабыч не отправил меня на северный полюс к белым медведям. Они в сто раз безопаснее, чем этот бормоглот. И их, наверняка не хочется поцеловать в клыкастую вонючую пасть. И не женятся они на шикарной красавице скоро. Ба, старая ведьма и трепло. А я… такая дура.
– Иди, иди, внуча. И девочек проверь, проснулись уже наверное. Надо им пижамки сменить, чай вспотели поди. Начнут остывать, не простыли бы.
– Ага, – кивнула я. Да. Точно, и зубы наверняка почистить забудут. Потом не оберешься проблем с дантистами. Черт, да когда потом то? Мне то какое дело? Я не при чем вообще. Я хотела пять минут назад сбежать. Мчала бы сейчас по трассе свободная и… Счастливая? – Иди ты в пень, Ба. Мне плевать и на девчонок и на дом этот и вообще.
– Ага. Ага. Прямо смотрю вообще все равно. Настолько, что ты даже ворота не стала таранить, чтобы свалить. Раньше то…
Я взлетела по ступеням, вломилась в дом. Слушать бредни бабули у меня не осталось моральных сил. Спринтерски преодолела холл, проскакала по лестнице, не запыхавшись. Да, сейчас к девочкам… О, нет, я превращаюсь в клушу. Они мне и вправду очень нравятся. И они… так похожи на своего чертова отца.
– Да, да, эти соплячки просто адские твари.
Я замерла как вкопанная, услышав женский злой голосок, несущийся из-за двери хозяйской спальни. Превратилась в статую. Это кого она так назвала, эта выдра? Моих девочек? Не моих. Не важно. Никто не смеет так называть Анечку и Яночку. Никто…
– Да, мама, я буду жить в доме Метельского, представляешь? До свадьбы, он так меня умолял. Ничего, завтра уже платье доставят. Карась попался на крючок. Конечно переедешь, о чем ты. Мы тут с тобой все переделаем. Этот проклятый дом обставляла явно слепая дура, бывшая женушка Левы. Ой. Мама, да плевать. Девчонок я потерплю с полгодика, потом забеременею, рожу наследника мужу, а этих поганок отправлю, где Макар телят не пас. Ой, Лев на работе все время, ему ни до чего. Соплячки и ему в тягость. Няньку только надо убрать из дома. Мерзкая девка, наглая как ехидна. Она может проблемы создать. Девчонки ей в рот смотрят. И Лев как-то нехорошо поглядывает на мерзавку. Да она сама сбежит. Я сделаю ее жизнь в этом доме невыносимой.
Ха. Я сбегу? Фигушки. Глаз не спущу теперь с девочек. Ехидна? Я? Надо же? – Зря ты так, Лелечка, – тихо прошептала я и на цыпочках заскользила по коридору в обратном направлении.
Ба с саквояжем уже сидела на диване в холле и смотрела хозяйский телевизор. Явно помутилась немного рассудком, после потрясений то таких. Конечно, не каждый день тебя расстрелять на месте собираются.
– Ну как? Разобралась с хмырем? – поинтересовалась эта старая провокаторша, хлопнув глазками. – Едем? Липка то заждалась поди. Говорит
