Пионова ужастики не любит?
Да и не очень-то умно смотреть ужастик перед походом на кладбище.
Пашку передёрнуло.
Стремительно приближающееся «приключение» вызывало першение в горле. Трусом он не был, всяких там монстров под кроватью боялся последний раз лет в семь-восемь, и то по большей части из-за Серёги: брат когда-то усилено байку про монстра поддерживал, кости куриные под кровать подбрасывал, следы от «когтей» на ворсе ковра оставлял, показывал перепуганному мелкому Пашке красные полосы на своих лодыжках и советы давал, как важно ногу во сне из-под одеяла не вытащить. А потом спалил его Пашка на царапанье ковра растопыренными пальцами, и понял, что херня все такие страхи, мудилами всякими подпитываемая. Но одно дело не бояться такой херни, когда просто свет выключен или дома никого нет, а другое — ночью на кладбище.
«Чё смотреть будем?» — написал Пашка Пионовой, гоня прочь ненужные мысли.
«Конечно „Вия“, ты что!» — тут же ответила она, словно так и ждала сообщения.
Ужастик, всё-таки. Хэх.
Это же надо будет ещё попкорн купить, и напитки какие-то. Пашка пересчитал наличность. Вроде, хватить должно, хотя цены в кинотеатрах уродские.
Обычно попкорном спонсировал Толик, а Пашка брал себе колу в супермаркете и прятал под куртку. Но с Пионовой придётся раскошеливаться.
А вообще, когда предки планируют что-то кинуть на карман⁈ Они же не знают про автомойку.
Хотя после вчерашнего навряд ли стоит про это заикаться.
Блин, вот Толику, конечно, повезло с родаками! Родился бы Пашка у его предков, и горя бы не знал. Подфартило, ничего не скажешь. То ли дело эти, жмоты поганые. Но ничего. До сорокового уровня немного осталось. А там ещё посмотрим, кому повезло по жизни, а кто просто удачно родился без всякой своей заслуги.
Пашка проверил приложение.
Дали «П» с прорехой, цельную «П», запятую, змею, лису и свинку.
Прочитал ещё раз задание с кладбищем.
Очень оно ему не нравилось!
Фильм начинался в семь вечера, и Пашка предложил Пионовой встретиться часом раньше. Надо было свалить из дома до возвращения предков. Да и ждать без дела было мучительно — мысли метались от экскурсии на погост к мечтам о Люське, уже почти не внушавшим страха. Пашка наведался в туалет и немного расслабился, потом попытался вздремнуть, но не вышло. Так что он принял душ, влез в чистые вещи и свалил из дома навстречу приключениям.
Пионова опоздала на двадцать минут. Пашка успел разбить на звёзды очередного овна, купить билеты, глянуть цены на попкорн и газировку, взгрустнуть и разбить ещё и лису.
Люська очень красиво оделась, к тому же кудри завила. Пашка прямо прибалдел от её вида. Хотелось пялиться и пялиться, а в зале было темно. Так что он украдкой косился на Пионову в отсветах от экрана. В вырезе кофточки тревожно вздымались на страшных моментах её умопомрачительные груди. Пашка вспомнил, как она явила их всем перед его отключкой. Сиськи Пионовой были не здоровенными, как у Светки, но очень упругими с виду. Сейчас у неё расстегнулась одна «лишняя» пуговка, и потому смотреть фильм оказалось очень проблематично.
А потом Люська взяла его за руку и переместила ладонь из ведёрка попкорна на своё колено.
Интересно, она девственница? Пашка даже не знал, чего бы ему хотелось больше. Но что уже хотелось — было наверняка.
Только это же не шлюха с мойки. Надо как-то… деликатно… Опять-таки, где? Домой не отведёшь: туда предки могут нагрянуть и кошаком воняет. На улице Пашка и сам не решится, да и холодно ещё. Разве что если к себе позовёт… Но там же её предки, да и вообще…
Ритка всё сама делала, а тут нужна сноровка и очень много смелости.
Смелости у Пашки пока не было, хотя в штанах и приплясывало. А она хоть не заметила-то?
Пашка переместил почти пустое ведёрко с попкорном, покраснел и уставился в фильм.
После кино отправились прогуливаться. Хорошо, в кафе не попросилась: финансы иссякли. Всё-таки иметь девушку — удовольствие недешёвое. Нужно как-то примириться с предками и потрясти карманных денег.
Пионова без умолку тараторила про фильм, очень уж впечатлилась. Потом продрогла и стребовала Пашкину куртку, так что в итоге замёрз нехило так он. Но от вида Люськиного в потасканной этой куртке задротской внутри всё ликовало. Ай да Пашка! Налаживается жизнь, входит в русло человеческое. А всего-то и нужно было скачать колдовскую игруху.
Опять вспомнил про кладбище. Глянул на часы. Было ещё до неприятного времени долго.
До Люськиного дома опять догуляли пешком. Около подъезда помедлили. Люська смотрела как-то выжидательно, и трындеть обо всём в своей спасительной манере перестала.
Пашка почесал нос и замялся.
А потом вдруг решился, и Пионову поцеловал. Не совсем так, как пьяный, играя в бутылочку, но в целом довольно решительно. И, похоже, угадал с направлением деятельности.
Но когда руки сами-собой поползли к пионовской заднице, она отстранилась, хихикнула, поблагодарила за чудесный вечер и убежала.
Всё-таки сложно баб понять, и чего им надо — особенно.
Отойдя от Люськиного дома, Пашка достал последнюю уцелевшую сигарету, и, затягиваясь, разделался с четырьмя овнами и кривенькой «Т». Несколько раз звонила мать, но Пашка сбрасывал и слал СМС о том, что говорить не может. Не стал перезванивать и теперь — не до неё. Смахнув пропущенные, он зашёл в транспортное приложение. Надо было как-то приблизиться к квестовой локации.
Сердце забилось тревожно, внутри нарастало неприятное предчувствие. Обрывки фильма, который, Пашка, вроде, смотрел не особо, начали всплывать в памяти фрагментами. Кожу вздыбили мелкие, зудящие пупырышки.
К кладбищу Пашка подходил, уже себя от страха не помня. В голову лезли теперь все посмотренные за жизнь ужастики разом. И хорошо бы себя успокоить, что в ужастиках чушь несусветная, но разве не загрузил Пашка из интернета волшебное приложение? Так-то и на кладбище можно встретить не пойми, что.
«Бояться нужно живых!», — обругал себя Пашка.
Было холодно, под возвращённую Пионовой куртку поддували ледяные порывы ветра.
Пашка уже свернул с большой Арбековской улицы, куда доехал на маршрутке, на узкую асфальтированную дорогу между частными домами, какими-то непонятными строениями и пустыми участками. Дойдя до последнего забора, остановился. Дальше был пустынный отрезок пути между мрачными деревьями. И погост.
Эти сто пятьдесят метров оказались самыми сложными. Звуки города сожрал бескрайний лесной массив. Ещё и собаки какие-то завыли.
Несмотря на холодину, Пашка вспотел.
В просвете деревьев замаячило кладбище. Неясно светил полумесяц.
Это он уже пришёл или ещё нет?
Пашка вытащил телефон и с ужасом
