прижимая его собой, чтобы не сбежал. Не то, чтобы голая девушка, сидящая сверху на таком же обнажённом мужчине, может стать действенным препятствием, пожелай он встать. Но замедлить точно сумеет. — Я же говорила, просто дай мне поспать, и я вся твоя. Так вот, милый, я отлично отдохнула, — рассмеялась девушка, поглаживая пальцами шрам на его груди. Она обязательно однажды спросит, что в полисе оставляет подобные раны, но потом. Сейчас Айлин намеревалась заняться делами куда более приятными. А Мален может попытаться убедить её в необходимости срочно разойтись по комнатам. И больше не сгорать в руках друг друга, сходя с ума от остроты момента.
«Я не причиню вреда», — сдался король, не находя в себе сил и желания прогнать Айлин. Эгоизм — дело такое, в котором собственные интересы всегда встают на первое место. Сегодня Мален оказался эгоистичнее, чем когда-либо раньше. И мягкие губы, скользящие по белой полоске шрама, только убеждали его оставаться таким как можно дольше. Чтобы не выпускать из своих рук Айлин Динари.
Глава 15
Раньше Айлин не понимала, что подлинное счастье строится из мелочей. Теперь, поинтересуйся кто-то у целительницы о значении этого слова, она могла рассказать, что оно вмещает целый мир. Одна ночь изменила многое в жизни девушки, но поделиться тем, что на сердце ни с кем было нельзя. Четыре месяца Айлин бережно защищала нечто драгоценное, возникшее между ней и Маленом. Продолжая прилежно учиться, даже тому, о чём Пряце Мерхольд не догадывался. Сегодня часть секрета Айлин узнал Мален. Девушка усмехнулась, вспомнив, что буквально пару часов назад Розенкройц пообещал оторвать ей голову, если она снова отправится в дикие земли одна. Чтобы умерла сразу, а не медленно и мучительно от яда какой-нибудь твари. Целительница только глаза закатила, безмолвно демонстрируя, как впечатлилась угрозой. И парировала тем, что всевозможных гадов и в замке с избытком. Просто король зовёт их слугами, советниками, но жалят ничуть не менее больно. Особенно стараясь подчеркнуть своё влияние на короля. Как будто кто-то действительно мог это делать.
— Не думал, что за такой короткий срок из вас получится толковый лекарь, Айлин. Но рад безмерно, что ошибся на ваш счёт, — Пряце Мерхольд уже полчаса рассказывал ей, как доволен стараниями ученицы. Госпожа Динари только вздохнула, с неудовольствием подумав, что нельзя ей пока занимать должность королевского лекаря. Тогда Мален будет постоянно поблизости, а значит, отлучки в дикие земли сделаются невозможными. Король и так с ума сходит, переживая за безопасность честно уворованной федерантки. И присутствие в её окружении Дейсона Смита с Михаилом Элькеради ничуть Малена не успокоило. Наоборот, в приступе внезапной ревности два часа назад он порвал обивку на новеньком диване в их с Айлин секретном месте. Пощёчина получилась звонкой, тьма в зелёных глазах пугала до дрожи, но портить мебель целительница запретила. И пообещала, если владыка не возьмёт себя в руки, по утрам начать выходить из его спальни. Что, учитывая определённую убийственную репутацию Розенкройца, обязательно будет собирать аншлаг из праздных любителей скандалов.
«Мне льстит твоя ревность, милый, но не смей портить мебель!» — сказала она, прежде чем отправиться на встречу с наставником. Оставила Малена размышлять о недостойном поведении. Правду о визитах в дикие земли Айлин не озвучила.
— Наставник, я ещё не готова к самостоятельной работе. Быть вашей ученицей и королевским лекарем — несколько разные вещи. Боюсь, владыка Мален не оценит моего оптимизма и стремления сделать всё правильно.
Угу, была пара идей, что ещё не оценит Мален. Исследование разлома, самостоятельные попытки разобраться в том бардаке, что сотворила Елена Киреева с генами предка Малена. Общение с заражёнными, в конце концов. Которых вопреки приказам, теперь уничтожали не сразу, если Айлин успевала первой. Целительница по-прежнему считала, что людей можно спасти, надо просто понять, как заблокировать вирусную днк аборигенов.
— Не переживайте, Айлин. Уверен, вы справитесь с поставленной задачей. Разлом беспокоит нас не так часто, как может показаться. Мален не раз говорил мне, что ваше упорство и способность противостоять его воле радует. Я, увы, состарился, и спорить мне уже непросто, очень уж он грозен.
«Да и не хочешь ты вступать в перепалки с опасным противником», — Айлин этого тоже не желала, чётко осознавая границы, за которые не стоит соваться. Она ещё помнила, как он убил ту тварь, и не хотела себе подобной участи. Но выяснить правду была обязана. Два месяца назад, подслушав разговор прислуги, целительница узнала действительно шокирующие подробности о своём мужчине. Оказывается, каждый раз в его объятиях, она рискует больше, чем любая прошлая любовница. Тогда женщины погибали по случайности — потеряв контроль, Мален не всегда успевал избежать причинения смертельного вреда. С ней же дела обстояли иначе: тьма, вполне одушевлённая, а не абстрактная, раз за разом толкала короля на убийство. Жёсткий самоконтроль стоил дорого. В тот раз они разговаривали долго, в основном по причине неспособности короля ответить на простой вопрос без хитросплетения слов. Мален упорно желал получить доказательства её страха, осознания опасности. Рассчитывал, что впечатлившись, целительница закончит отношения. Когда Мален предложил расстаться, Айлин швырнула в него подушкой. Она бы бросила что-то более увесистое, но в этой комнате таких вещей не было. По крайней мере, из тех, что смогла бы с лёгкостью поднять и кинуть. Его фатализм неимоверно раздражал, как и бесконечное словоблудие. Мален хотел, чтобы Айлин начала его бояться, а девушка просто стремилась оценить проблему. Любимый мужчина оказался болен: жажду крови, которая порой становилась особенно сильной, он утолял в диких землях. Но в последнее время это требовалось всё реже. Невероятным образом Айлин действовала успокаивающе, в то же самое время, провоцируя тварь, являющуюся частью Малена. Целительница осознала правду, но не забилась в угол комнаты, с выражением безумного ужаса на лице, как ожидал Мален. Айлин боялась, но не теряла надежды найти лекарство, способное затормозить процесс. Единственное, что во всей ситуации казалось ей непонятным: почему Мален не отправил её жить в город. Зачем издевался над самим собой, проводя каждую ночь вместе? Что за глупое самоистязание? Да, их по-прежнему влекло друг к другу, жажда обладания не угасла, страсть не прогорела. Но какой ценой для него?
«Потому что ты проросла в меня, как и обещала. И я никак не придумаю, что с этим делать, кроме самого очевидного — вернуть тебя Совету. Но тогда мне придётся истекать кровью».
Пожалуй, это тянуло на признание. Айлин тоже любила его, как умела, как понимала это чувство. Пусть и
