Ни одна собака не видела его белый «жигуленок».
Ночью на шоссе не было ни одной машины, и гаишников он не опасался.
Глава 19
С вечера накрапывал мелкий дождь. Холодный и неприятный. Он и прогнал двух бродяг, решивших заночевать на берегу реки, под мостом.
Опять пришлось возиться с костром. Хорошо, лес рядом. Бросить в огонь пару сосновых кругляков, и можно ложиться спать.
В закопченной кастрюле сварили варево. Похлебывали на ночь, выпив перед этим бутылку водки на двоих. Сразу теплей стало. Ночная прохлада уже нипочем. Можно и спать ложиться, а утром идти дальше, куда бог поведет. Нелегка жизнь бродяги. Только ветер в спину подгоняет.
Оба улеглись поближе к костру, на телогрейке, прижавшись друг к другу, и сразу уснули, разморенные усталостью и выпитой водкой.
Только прогадали с костром. Сырыми оказались кругляки. Потух костер, и ни уголька в нем, ни дымочка. По-новому разжигать оба поленились. Лежат, а какое уж тут спанье.
В четвертом часу и вовсе проснулись от шума остановившейся на мосту машины.
Лежа на телогрейке и поеживаясь от ночной прохлады, бродяги прислушались.
– Кажется, машина остановилась на мосту, – зашептал маленького роста щуплый мужичок со всклокоченной после спанья бородой, которую уже забыл, когда в последний раз подстригал.
Второй бомж, высокий, с выбитым левым глазом, приложил палец к губам:
– Тихо ты. А то услышит. По мосту топчется, козел. Ищет, что ли, чего?
– А чего он может искать тут ночью? – забеспокоился щуплый.
С недавних пор им сильно не везло. В Мытищах бандюки чуть не пришибли от нечего делать. Не хватало еще и здесь нарваться.
– Может, нас? – шепнул одноглазый.
Черная, как уголек, мордашка щуплого бродяги вытянулась от испуга:
– А чего нас искать? По нас затосковать могут только мытищенские менты. Но тут другой район. Да и ночью их с постели не поднимешь.
– Может, бандюки? – не унимался одноглазый, нагоняя на щуплого страху.
– А хрен его знает. Ты сиди тихо, не дергайся.
– А ты не бзди. Трясешься тут…
– Да пошел ты! У меня ребра и так болят. Не хватало, чтоб забили до смерти, – зашептал щуплый бродяга. Потом решил взглянуть. Все же интересно: кого черт принес? Ночью. На мосту. Подозрительно. Хоть и страшно, но очень уж любопытно…
Притормозив на мосту, Топольский не спешил избавляться от сумки. Хоть и темнота, но лучше хорошенько осмотреться. Осторожность еще никогда не подводила его.
Он постоял несколько минут на мосту около машины, вдыхая чистый лесной воздух.
В ночной тиши слышно было, как вдалеке гремит колесами на стыках рельс железнодорожный состав.
А здесь – темень. Правда, небо на востоке уже стало понемногу светлеть. Но над водой стелется туман.
Топольский наклонил голову, глянул вниз на мутную воду.
«Тут должно быть глубоко, – подумал он, увидев воронку водоворота. – Надо в него и бросить сумку. А дальше река сама сделает то, что нужно. Затянет на дне песком».
Он не заметил внизу, возле бетонного столба, на который опирался мост, щуплого бородатого бродягу.
Его грязная рожа трусливо высунулась, два глаза напряженно уставились на Топольского.
– Че там? – шепнул одноглазый, кутаясь в телогрейку.
– Да какой-то хмырь бородатый стоит. Кажись, топиться собирается. На воду глядит.
– Ну, пускай, пускай. Одежду сымем. Что получше, на толкучке продадим, – шепотом резюмировал одноглазый.
Топольский взглядом измерил высоту моста. Метров десять, не меньше. Поглядел в одну сторону. Потом – в другую.
Машин нет, значит, не стоит и время терять.
Он быстро открыл багажник и подтащил тяжеленную сумку к перилам.
– Ну, счастливого плаванья, крошка, – прошептал маньяк, чтобы не нарушать ночную тишину, и столкнул сумку с привязанными к ней кирпичами в воду.
Послышался громкий шлепок. Фонтан брызг взметнулся в разные стороны.
– Че, пидор прыгнул? – вздрогнул одноглазый бродяга.
Щуплый зашипел на него:
– Заткни пасть, падла. Пока я тебе второй лупарик не выставил. Сумку он бросил в воду. Понял? Рыло непромытое.
Одноглазый обиделся и не ответил на грубость. Он хоть и был на две головы выше бородатого, но побаивался того и во всем подчинялся ему. И теперь связываться не стал. Злобно сверкнул единственным глазом и подумал: «Дать бы тебе по рылу…»
Маньяк глядел вниз и видел, как сумка с трупом блондинки скрылась в мутной воде. Только круги разбежались по речной глади.
«Теперь не грех и закурить». Он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.
На миг огонек зажигалки осветил его лицо. Щуплый бродяга, увидев его, почему-то занервничал. Сразу отошел от опоры, не имея больше желания подглядывать.
– Ты че? – не понял одноглазый.
– Показалось… Рожа у этого козла… – но что именно показалось, щуплый так и не договорил.
– Что рожа? – не унимался одноглазый.
– Отвали, циклоп! – огрызнулся щуплый, растянувшись на своей телогрейке. – Хошь, иди, глянь на него своим лупариком. Может, чего и просечешь…
Вдалеке на шоссе показались два светящихся глаза быстро приближающейся машины.
Топольский не стал ждать, пока она подкатит. Выбросил окурок в воду, запрыгнул в свой «жигуленок», круто развернулся за мостом и быстро уехал. Он был уверен, что труп этой шлюхи не скоро отыщется.
– Кажись, уехал… – шепотом произнес одноглазый бродяга.
– Ну и чего? – огрызнулся щуплый.
– Ты же сказал: он сумку выкинул?
– Выкинул – и хрен с ней.
Оба замолчали, услышав нарастающий гул приближающейся машины.
Машина пронеслась по мосту и затихла вдали.
А одноглазому не давала покоя сумка. Он мечтательно спросил:
– Как думаешь, чего в этой сумке?
– Не знаю. Я ее не кидал, – без настроения отозвался щуплый.
– Да интересно ведь.
– Тебе интересно, слазь и достань. Тут тебе, фитилю, по грудь будет. Я когда воду брал, дно видел. – Он предложил это просто так, чтобы приятель отвязался, но одноглазый воспринял предложение вполне серьезно:
– А чего, и слажу. Вот рассветет маленько, и слажу.
Ждать рассвета им пришлось недолго.
Из-за леса выкатилось круглое оранжевое солнце, и роса заблестела вокруг на траве.
Одноглазый бомж подошел, потрогал воду в реке.
