арестовал. Вы бы могли сколько угодно потом утверждать, что именно он стоял во главе заговора, вам бы не поверили.
– Я с самого начала говорил, что надо всего лишь потребовать у императора разрешить дворянское собрание, – начал жалобно оправдываться полковник Хитров. – Всего лишь дворянское собрание. Если бы я знал, чем все это закончится, то никогда бы не пошёл…
– Я вам верю, – прервал его Аракчеев. – Поэтому и позвал вас на беседу. Премного вам благодарен. Всего хорошего.
Полковник Хитров, весь красный от волнения вышел из кабинета, и тут же в дверях появился генерал Уваров.
– Алексей Андреевич, генерал-губернатор Петербурга требует вас к себе с докладом, – важно объявил он.
– О чем я должен докладывать? – пожал плечами Аракчеев.
– Этого я не могу знать.
– Прошу вас, передайте фон Палену, что я не имею должности, посему не имею возможности вести доклады. Разве что о жизни в своём имении. Озимый чеснок нынче хорош.
– Но, Алексей Андреевич, – растерялся Уваров. – Вы же нынче состоите при императоре Александре.
– Как друг. Всего лишь, как друг. У меня нет никакой должности. Я – никто. Могу завтра уехать обратно в имение. Вы, вот что, попросите Марию Фёдоровну от имени Александра переехать в Зимний дворец. Это очень важно. А фон Палену так и передайте: Аракчеев собрался обратно в деревню.
– Он не поверит. Вы же знаете проницательность фон Палена, – сказал Уваров.
– Послушайте, Фёдор Петрович, вы в должности при фон Палене или все-таки служите царю?
– Я первый присягнул Александру, – с гордостью ответил Уваров.
– Так, какого чёрта вы вертитесь возле фон Палена? Вы вместе с ним и с Зубовыми или вы, все же, с государем?
– Вчера был с ними, – упадшим голосом ответил Уваров. – Но после этой страшной ночи, я многое переосмыслил. Я хочу служить государю.
– Ваш государь – Александр. Я поговорю с ним, чтобы он вас сейчас же зачислил в свиту.
– Буду премного вам благодарен! – горячо воскликнул генерал.
– Вот и отлично. А теперь отправляйтесь к Марии Фёдоровне от имени Александра Павловича и попросите её переехать.
– Что вы хотите предпринять, Алексей Андреевич? – спросил я, когда генерал Уваров вышел.
– Пока – ничего.
– Пален попытается уничтожить вас и меня.
– Не посмеет. Главное сейчас – не допускать его к Александру.
– Как же вы его не допустите. Он пока – генерал-губернатор.
– Вот поэтому я и хочу переселить в Зимний Марию Фёдоровну. Она терпеть не может фон Палена, а Александр во всем слушается мать. Кстати, вы же, Добров, состоите на должности при фоне Палене?
– Нет, я был флигель-адъютантом. Разрешите остаться при вас.
– Странная просьба, – покачал головой Аракчеев. – Я сам тут на птичьих правах. А еще говорят: характер у меня тяжёлый. Служить под моим началом невыносимо. Обижаю подчинённых незаслуженно. Однако, оставайтесь. Буду только рад.
Через час вернулся Уваров. Сказал, что Мария Фёдоровна не сдвинется с места и не признает сына государем, пока не увидит собственными глазами мёртвого мужа.
– Почему бы не показать? – удивился Аракчеев.
– Невозможно, – ответил Уваров. – Вы же видели, как его измочалили. Сейчас художники трудятся над его лицом. Только после всех приготовлений можно будет допустить Марию Фёдоровну к нему.
– Хорошо. Подождём, – согласился Аракчеев.
– Еще хотел вам доложить, – вспомнил Уваров. – Генерал-губернатор просит аудиенции у Александра.
– Никаких личных встреч, только вместе с остальными министрами, при секретарях и адъютантах. Вы, лично должны присутствовать при встрече и не допустить никаких разговоров наедине.
Внезапно из боковой двери появился Александр. Он был бледен, с покрасневшими глазами.
– Матушка скоро прибудет? – спросил он растерянно.
– У неё ещё некоторые дела. Но вскоре ожидаем её. Не беспокойтесь. Вот, Фёдор Петрович только что от императрицы.
– Да, – подтвердил Уваров. – Не беспокойтесь.
– Я не нахожу себе места, – пожаловался Александр. – Мне всё кажется, что все на меня смотрят осуждающе. Что это во всём моя вина. Я и только я виновен в смерти отца. Что мне делать?
– Я думаю, надо завтра провести обычный утренний смотр, – посоветовал Аракчеев. – Вахтпарад должно проходить, как обычно, по расписанию, буднично. Народ должен понять, что ничего ужасного не случилось. Жизнь продолжает течь размеренно, согласно божьим законам. Военный парад – то, что нужно.
* * *
На Царицыном лугу выстроились гвардейские части. Вскоре появился Александр и Константин. Свита была немногочисленная. Среди адъютантов генерал Уваров. Аракчеев и меня заставил присоединится к свите. Сам он не появился на вахтпараде, он вообще старался держаться в тени.
Подъехала большая карета, вся в позолоте. Шестёрка высоких холеных коней влекла её быстро, легко.
– Никак Зубов, – предположил Уваров.
– Кареты запрещены, – вспомнил я.
– Теперь нет никаких запретов, – усмехнулся Уваров. – Если бы вы видели, что вчера ночью в кабаках творилось. У людей ни грамма совести: умер император, а они устраивают веселье по этому поводу.
Карета остановилась. Лакеи открыли дверцу. Наружу вышел Платон Зубов. По розовому довольному лицу было понятно, что он уже навеселе. Огромная круглая шляпа на голове, которые строго запрещено носить; раззолоченный сюртук, высокие сапоги с отворотами, что тоже под запретом.
– Доброе утро, господа. Что, опять вахтпарад? Как же они надоели, – с дурацкой ухмылкой произнёс он.
Никто ему не ответил. Но Зубова это не смутило. Он поклонился Александру и встал в стороне, в кругу офицеров, участвовавших вместе с ним в заговоре.
Покатило ещё несколько карет. Из одной вышел фон Пален. Он важно прошествовал к Александру и поприветствовал его. Александр сдержано ответил едва заметным кивком и тут же перевёл взгляд в другую сторону. Фон Палену не понравился такой холодный приём, но он не подал виду и присоединился к Зубову.
Парад прошёл небывало скучно. Офицеры салютовали эспонтонами как-то вяло. Солдаты недостаточно чётко чеканили шаг. Конная гвардия вообще нарушила строй при повороте. Александр сделал вид, что рассержен и приказал явиться полковника Саблукова, что командовал конногвардейцами но, не дождавшись его, поскорее покинул Царицын луг, всем видом показывая, что у него полно других важных дел.
Между тем части расходились по казармам, а свободные офицеры собирались в группы, обсуждая недавние события. Ко мне подошёл Саблуков.
– Кажется, я опоздал, – произнёс он, ослабляя ворот колета.
– Не переживайте, Александру не до вас, – успокоил я его.
Рядом кучка офицеров о чем-то весело беседовала.
– Представляете, господа, – говорил высокий молодой майор. – Мне было поручено арестовать Кутайсова.
– Да не уж-то самого гардеробмейстера. Ну и как? – спрашивали офицеры.
– Я с двумя солдатами ворвался к нему в покои. Башмаки на месте, а самого его нет. Этот Фигаро удрал из замка босиком. Представляете, господа. Бежал по улице в ночном халате, в спальном
