Ехали сегодня быстро. Баяр предупредил, что места здесь дикие, много хищников водится. Здесь хорошо ранней весной – и стан ставить, и охотиться. А сейчас сухо, от реки далеко. Трава почти вся пожелтела. Лучше бы это место проехать одним днем, поэтому привал только по острой необходимости. А по нужде далеко не отходить и быть очень осторожными. А к вечеру, если все хорошо будет, уже до земель угуров они доедут и там переночуют.
– К угурам можно было бы и не заезжать, – пояснял Баяр на ходу. – Крюк придется делать. Но мне хочется кое-что купить. И может, договорюсь с ними, потом козленка заберу или еще кого. Будет и молоко, а потом и мясо.
Ближе к полудню он уже был не такой напряженный, как с утра.
Вопреки своим словам, останавливался Баяр, по прикидкам Женьки, каждые два-три часа. Он заставлял ее прыгать и махать руками и ногами, и сам прыгал и тихо смеялся над ее гримасами.
А к вечеру трава стала зеленее и начали появляться деревья, а потом Женька почуяла запах дыма.
— Угуры живут в домах, — сообщил Баяр. — Сегодня будем ночевать под крышей.
Женька, желудок которой давно уже перевалил маленьких куропаток, истово закивала головой. Она совсем не против была ночевать и под открытым небом, но вот за кусок хлеба отдала бы сейчас пару лет жизни. А ведь где дома — там и хлеб. И, возможно, даже баня.
— А почему кохтэ не живут в домах? — спросила она Баяра.
— У нас мало воды. Те же угуры занимаются земледелием, выращивают рис, пшеницу и ячмень. У них столько рек, что это вполне возможно. А мы выращиваем скот. Когда овцы и буйволы съедают всю траву, стан уходит в другое место.
— Ну вы же воины, — не унималась Женька. — Могучие и сильные. Отчего не завоевали эту землю?
— Пытались, — пожал плечами Баяр. — И ещё не раз пытаться будем. Но угуров намного больше. Кохтэ в последнюю войну сильно много погибло. Старики ещё помнят это поражение и рассказывают внукам и правнукам. Вот когда забудут, когда снова вообразят себя великими и непобедимыми воинами…
— А если бы ты был ханом, ты бы пошёл воевать?
— С кем? С угурами? Глупость. Я бы заключил с ними союз и вырезал всех иштырцев. Занял бы их земли, взял бы их женщин и детей. Вырастил бы как своих. Они бы стали кохтэ. И вот когда мой народ степь уже не вмещала, тогда бы и пошёл войной на угуров. Знаешь, Дженна, в чем сила кохтэ?
— В чем?
— В детях. Мы любим своих детей. Они — благословение народа. А угуры любят стариков. Детей у них много, но они часто умирают. И женщин — много. Женщина у угуров — служанка, ребёнок — лишний рот. Народ, который не любит своих детей, никогда не будет процветать.
Что-то Женька не заметила особого процветания среди кохтэ, но в словах Баяра, пожалуй, была истина. Наверное, если у них нет детских домов и брошенных детей, то это уже признак великого народа. Поэтому она не стала больше задавать вопросы, а просто почесала тихо зудящий затылок.
— Здесь люди.
— Почуяла? Да. Не враги. Дозорные. Нас двое, мы спокойны. Не тронут, мы не опасны для них.
А за холмом начались пронзительно-зелёные поля и появилась деревня. Маленькие кривые домики с крышами, покрытыми палками и соломой, собаки брехливые на каждом дворе, бегающие голозадые дети и вонь от помоев. Да, кохтэ как-то сразу показались Женьке куда более цивилизованным народом. Во всяком случае, они для естественных надобностей выкапывали ямы, а потом их закапывали. Тут же всю дрянь, кажется, сливали в канавы вдоль дороги. А дети так и вовсе присаживались прямо посередине единственной широкой улицы, не стесняясь никого.
– Баяр, – Женька приблизилась к мужчине, касаясь его колена рукой. – А может, переночуем в поле?
– Здесь не выйдет, – вздохнул степняк. – Змей очень много.
Вопросов больше у девушки не было. Змей она не то чтобы прямо боялась, но сталкиваться с ними не жаждала.
Угуры говорили на незнакомом ей языке, но Баяр вполне свободно с ними общался. Остановился возле большого и вполне приличного на вид дома, спешился и Женьку с лошади снял, провел внутрь. Тут было тесно, люди сидели прямо на полу на циновках, за низенькими квадратными столиками. Что-то ели прямо руками, что-то наливали в деревянные чашки из глиняных бутылей.
Степняк перекинулся парой слов с хозяином сего чудного заведения, потом провел Женьку сквозь обеденный зал внутрь дома – в крохотную комнатушку с узким окном, затянутым мутной пленкой. Все, что здесь было – большой тюфяк сомнительной свежести на полу и такой же маленький столик в углу.
– Подожди здесь, – велел Баяр Жене. – Я быстро. И вот, возьми.
Вручил ей свой кинжал – длинный, острый – и исчез за дверью.
Если это вот – ночевать под крышей, то она предпочитает шатры, однозначно. Или даже – лесную поляну. Попинала ногой тюфяк, надеясь, что внутри нет мышиного гнезда, подняла тучу пыли. Вздохнула тяжко и оперлась на стену. Умыться бы, да негде.
Баяр и правда вернулся очень быстро. Принес их тюки с одеждой, кинул в угол, с сомнением оглядел тюфяк – совсем как Женька пару минут назад – и постелил поверх него привычное уже покрывало.
– Отдыхай, сайхан.
– Сайхан? – Женька наморщила лоб, пытаясь вспомнить слово.
Баяр весело улыбнулся, пытаясь ей объяснить:
– Как ягода. Вкусная. Приятная. Как студеная вода в полдень.
А! Сайхан – сладкая. Тут уж Женька покраснела по уши. Нет, про воина “сайхан” не скажут. Так называют ту женщину, которую хотят. Она – сайхан? Немыслимо просто. И почти смешно – если б он не смотрел вот так жадно, словно ребенок на новогодний подарок. Совсем смутилась, до слез почти, отвернулась, разглядывая покрывало. А он снова вышел и вернулся уже с двумя деревянными мисками, от которых шел пар.
О! Ужин, причем великолепный. Маленькие круглые хлебцы, пропитанные маслом. Тарелка мелкой жареной рыбы. Рис с каким-то острым соусом и с кусочками странного мяса. И палочки. Палочками Женька когда-то пользоваться умела, поэтому весьма ловко подцепила мясо и принялась его разглядывать. Мало ли, гусениц или тараканов каких подсунут!
– Это змея, – спокойно сообщил ей Баяр, который ел руками, сразу отодвинув незнакомые приборы. – Я ведь говорил, что здесь много змей.
Хм, ну это явно лучше, чем тараканы! К тому же змей Женька еще не пробовала, поэтому выделываться не стала, а с удовольствием все съела под слегка удивленным взглядом мужчины.
Спали на тюфяке в обнимку, Женька сама с готовностью подползла к длинному теплому телу и доверчиво прижалась к мужу. Оказывается, ей очень не хватало всю жизнь этого ощущения близости, этой защищенности. Рядом с Баяром ей было очень уютно и спокойно.
Баяр же снова спать не мог. Проваливался в дремоту, выныривал, снова и снова вдыхал запах кожи Дженны, едва касаясь, гладил ее волосы и плечи, а она только вздыхала во сне, ворочалась, а потом утыкалась носом ему в ключицу.
