начали расслабляться.
— Будешь ещё пиво? — спросила она, ставя тарелку на стол.
— Конечно. — Я оглянулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как она допивает остатки своего пива. Ладно, может, не только я нервничал из-за этого ужина.
Она подошла к холодильнику, доставая для нас ещё по одной бутылке. Она протянула мне мою, когда я вынес отбивные на улицу, к грилю. Пайпер последовала за мной, заняв место на стуле поменьше, пока я шёл к грилю и выкладывал мясо.
— Они удобные. — Она провела рукой по подлокотнику кресла, затем ухмыльнулась. — Это был факт, не комплимент.
Я усмехнулся. Её шутка подняла мне настроение, и я пересёк крыльцо. Сидеть рядом с ней было рискованно, но я рискнул, опустившись на другой стул. Мы тихо сидели, глядя на деревья, в этот раз мы пили пиво намного медленнее.
Примерно через три минуты остатки моего беспокойства улетучились. Моё тело расслабилось на сиденье. Сидеть здесь с Пайпер было легко, словно это длилось целые годы, а не мгновения. Ничто в этом ужине не должно было быть неловким.
Это была Пайпер. Она не была какой-то странной женщиной, которую я пригласил на первое свидание. Мы оба знали и понимали наши границы.
Мы были любовниками. Мы были соседями. Ничего больше. Когда наш вечер подойдёт к концу, она отправится к себе домой, а я останусь у себя.
— Как продвигается реконструкция? — спросил я.
— Хорошо. Они начали устанавливать стены, так что судя по всему мы наконец таки продвигаемся к финишной прямой.
— Работа?
— Тоже хорошо. — Улыбка тронула уголки её губ. — Это была лучшая неделя за долгое время.
— Расскажи мне об этом. — Судя по тому, как загорелось её лицо, я не хотел, чтобы она прекращала говорить.
— Я когда-нибудь говорила тебе, что мой брат — ветеран? — спросила она, и я покачал головой. — Оуэн пошёл в армию сразу после средней школы и прослужил около двенадцати лет. Ему было трудно вернуться домой после своего последнего дела. Близкий друг из его подразделения покончил с собой, и это повлияло на него.
— Мне жаль это слышать.
— Как и мне. Но сейчас ему гораздо лучше. Он нашёл работу в организации, которая помогает ветеранам, таким как его друг. Фонд Кендриков делает им пожертвования каждый год. И я вроде как полюбила заниматься этим — находить организации, подобные его, которые оказывают помощь ветеранам.
Глаза Пайпер горели всякий раз, когда она говорила о своей работе. Я так увлёкся ее лицом, что чуть не забыл о еде, оставленной на огне.
— Чёрт. Секунду. — Я поспешил к грилю и перевернул свиные отбивные, пока они не подгорели, затем вернулся на своё место и кивнул ей, чтобы она продолжала.
— Вскоре после того, как я переехала сюда, я нашла статью в газете Калиспелла об организации в Бозмене, которая помогает ветеранам. Их отвозят на недельную рыбалку и обучают навыку, который они могут использовать, чтобы обрести немного покоя. Сначала я была настроена скептически, но их показатели успеха невероятны. Отзывы некоторых участников просто феноменальны. Я рассказала об этом Логану, и сегодня мы выписали им чек на миллион долларов, чтобы финансировать их в течение следующих трёх лет.
— Хорошая работа.
Она покраснела.
— Спасибо. Возможно, это было лучшее пожертвование, которое мы сделали в этом году. Ну… точно, моим личным фаворитом. Если бы я не переехала в Монтану, я бы никогда о них не услышала. Мы с Логаном планируем съездить туда через неделю, чтобы лично вручить чек.
— В Бозмен?
— Да. — Она кивнула. — Там они находятся.
— Ха. Я, э-э… Я там вырос. — Это была первая деталь о моём прошлом, которой я когда-либо делился с кем-то в Ларк Коув.
Это признание на мгновение удивило меня, но я не пожалел, что поделился им.
Пайпер была по-настоящему хорошим человеком. В то время как я нашёл страсть в своей мебели, она поддерживала те дела, в которые верила больше всего. Я доверил ей несколько незначительных подробностей о своем прошлом.
— У тебя остался там кто-нибудь? — спросила она.
— Моя мама.
Если мама всё ещё жила там. Я не разговаривал с ней с тех пор, как покинул Бозмен три года назад. Она приняла его сторону, когда всё рухнуло, и я не мог простить ей этот выбор.
— Ты часто навещаешь её? — спросила Пайпер.
— Нет. — Мой тон был кротким, и я встал со стула, возвращаясь к грилю.
Сейчас мы ступали на опасную территорию. Пайпер не узнает ничего о моей семье. Я не поделюсь причиной, по которой покинул Бозмен. Ей не нужно было знать, что я отказался возвращаться, и что номер моей матери был заблокирован много лет назад.
Жизнь, которая у меня была в Бозмене, закончилась. Была мертва. Я похоронил её в одной могиле.
Я попробовал свиные отбивные, затем закрыл гриль, чтобы дать им ещё несколько минут. Но я не вернулся на свой стул. Я использовал физическую дистанцию, чтобы повторить, что дискуссия о моём прошлом окончена.
— Большая часть моей семьи в Нью-Йорке. — Она отхлебнула пива, поняв намёк забыть о моём прошлом. — Мои родители. Оуэн. Некоторые тёти и дяди. Они все считают, что Монтана — это дикая и необузданная глушь, где меня, скорее всего, съест медведь. Но я потихоньку убеждаю своих родителей приехать в гости этой осенью или зимой. Мне кажется, им здесь понравится.
— Ты выросла в Нью-Йорке?
— Родилась и выросла. Я училась в колледже в Колумбии. Выпустилась и устроилась на работу в Фонд Кендриков.
— Почему ты переехала? Из-за работы?
— Нет. — Она тупо уставилась на этикетку на своей бутылке пива. — Из-за развода.
И точно так же, как я закончил говорить о своём прошлом, она закончила говорить о своём.
— Как ты нашёл это место? — спросила она.
Я оттолкнулся от перил и вернулся к креслу, чувствуя, что там больше не было никакой опасности.
— Я искал место, где можно было бы исчезнуть.
У меня было чувство, что именно у Пайпер, из всех людей, найдётся отклик на этот ответ. Она не станет спрашивать почему. Ей не нужны были дополнительные подробности. Она бы поняла, что я переехал сюда, чтобы страдать в одиночестве.
Я посмотрел на её профиль и обнаружил, что её темные глаза застыли в ожидании.
Она была здесь по той же причине.
Дым от барбекю направился в мою сторону, и я заставил себя отвести взгляд от Пайпер.
— Можешь достать салаты и роллы из холодильника? Я принесу всё остальное.
— Конечно. — Она встала, унося наше пиво внутрь.
Затем мы устроились поудобнее, чтобы накрыть
