мая он зашел к соседке, чтобы огорошить ее очередной «международной новостью», ее реакция его поразила:
– Старуха, ты опять оказалась права: в три утра началась война между Германией и Францией. Французы на самом деле оказались лопухами: они спокойно сидели себе на линии Мажино, а немцы зашли к ним в тыл через Бельгию…
– Ну, слава богу, наконец-то история пошла нормально…
Глава 10
– Пояснить свою мысль можешь? – удивленный Лаврентий Павлович такой реакции Старухи точно не ожидал. – Почему ты готова бога за это благодарить?
– Я очень боялась, что французы, британцы и немцы объединятся для нападения на СССР, но история пошла по проторенному пути и нам теперь такого объединения бояться не нужно.
– А про историю поподробнее можно?
– Вы читали Жюля Верна? Сейчас, я слышала, готовится к изданию его новое собрание сочинений…
– Читал, в детстве, мне нравилось. А что?
– У него есть очень показательный роман, называется «Пятьсот миллионов бегумы», и в нем товарищ Верн очень качественно показал французскую национальную идею.
– И какую же? Я что-то не помню…
– Напомню содержание, то есть именно с идеологической точки зрения. Француз – с точки зрения Жюль Верна человек резко положительный – на деньги, полученные из колоний, строит город, в котором счастливо живут французы. Его родственник, немец, и человек, безусловно, абсолютно отрицательный, на свою долю этих денег строит промышленный центр, где начинает производить оружие. Идея романа заключается в том, что французы должны у немцев промышленность отобрать – чтобы сами французы жили лучше, а вот мысли сделать что-то для этого самим, у французов даже не возникают. Книжка написана почти что семьдесят лет назад, но французская идеология не изменилась, и, что самое забавное, не изменилось и место действия: Эльзас и Лотарингия. Ее – книжку – француз и написал, чтобы оправдать морально захват этих территорий, где немцы выстроили мощную сталелитейную промышленность на местной руде – и в тексте это чуть ли не открытым текстом указано.
– Так что, думаешь, не стоит нам этого Жюль Верна издавать для наших детишек?
– Почему не стоит? Стоит, только еще стоит в книжки включить хорошие такие предисловия, в которых нашим детишкам объяснять, что в этих книжках хорошо и что плохо. Причем для этого конкретного романа особо стоит внимание обратить, что вопрос «за чей счет банкет» даже не затрагивается: понятно же, что дикари в колониях обязаны быть счастливы, что им позволяется финансировать счастливую жизнь французов…
– Вот ты такое предисловие и напишешь!
– Напишу, мне не жалко.
– Я проверю! Однако все равно не очень понимаю, как это связано с нынешней войной.
– Французам так и не удалось понять, что немцы куют оружие для того, чтобы защитить свою собственность от агрессоров-французов. И что немцы не забыли, что французы у них по сути дела украли Эльзас и Лотарингию. Франция, их себе забрав, просто взрастили своего экзистенционального врага – причем сделав врагом практически родственника, ведь до войны – не этой, а мировой – треть населения того же Берлина была французами и всех это устраивало. Больше того скажу, во время той войны каждый пятый погибший из числа солдат германской армии был французом по национальности. Там люди не за государство воевали, а за свою землю, на которую напал враг! Вы же, надеюсь, не забыли, что именно Франция первой напала на Германию?
– Я этого и не знал никогда…
– Вот лично я убеждена, что если копнуть, то выяснится, что и в этой, нынешней войне первыми стрелять именно французы начали. А Гитлер – он просто воспользовался удобным предлогом, чтобы вернуть то, что Франция у Германии в ту войну забрала. И французов немцы победят очень быстро… а если на стороне Франции еще и Британия выступит, то вообще нам будет очень хорошо.
– С чего это ты думаешь, что немцы победят, да еще быстро? У Франции армия больше…
– Это вообще ничего не значит. Французы – самоуверенные болваны, индюки надутые. Немцы сколько времени свои войска через Бельгию на рубеж атаки выводили? Дня два, три?
– Почти неделю, наши люди сообщали, что…
– Вот! Наши люди сообщали, французские наверняка тоже все это заметили – а французская армия даже не дернулась. Так что немцы их разобьют очень быстро, и даже если англичане за них заступятся, долго им не продержаться. У немцев очень мощная мотивация к победе, а у французов такой вообще нет.
– С чего бы англичанам за французов заступаться? Конечно, есть какие-то договора, но про них и забыть недолго.
– Англичанам невыгодно, чтобы война быстро закончилась. Им выгодно, чтобы французы воевали долго и максимально ослабили Германию, по возможности разрушив ее промышленность. Первая мировая и началась задолго до четырнадцатого года из-за того, что британцам – именно им, а не французам – на горло наступала бурно развивающаяся Германия, вытесняя англичан с колониальных рынков. И англичане французов постоянно подзуживали, считая, что пусть французы за британский интерес лучше воюют. А то, что упомянутые Эльзас и Лотарингию по результатам той войны передали Франции – это англичан не беспокоило, они знали, что французы ничего серьезного на базе немецкой промышленности сделать не смогут и конкурентами британцам не станут…
– Ну ты и нафантазировала!
– Возможно. Но то, что теперь Германия и Франция против нас не объединятся, меня не может не радовать.
– В войне все равно гибнут простые люди…
– Сейчас гибнут те, кто хочет, чтобы гибли люди уже советские. Авианалет на Баку… попытка налета вам разве ни на что не намекнула? Тогда я намекну: все французы, и в правительстве, и в самой глухой деревушке, считают всех советских людей дикарями, которые должны служить белым господам. И все они очень недовольны тем, что какие-то русские посмели им сопротивляться. Все!
– Можно подумать, что Гитлер со своей фашистской идеологией…
– Не фашистской…
– То есть тебе его идеология…
– У него идеология гораздо хуже, она национал-социалистическая. Хуже потому, что ее социалистическая часть позволяет ему очень быстро развивать промышленность, которая дает мощную материальную поддержку националистической части.
– Вот за что я тебя так нежно люблю, так это за твою способность на ровном месте нагнать мистики и таинственности на что угодно.
– Никакой мистики. Если бы не дремучий национализм, то можно было бы сказать, что Гитлер создал идеальное государство. По
