взлететь и сверху обрушиться на девушку. Обрушиться-то он обрушился, но на подставленный меч Астигара. Девушка, освобождённая от противника, тут же рванула к уставшему кузнецу, быстро и изворотливо орудуя мечом, видимо где-то подобранным: обычно охотники мечи с собой не брали, а за спиной у неё висели лук и колчан.
- Таллия! – раздался беспокойный мужской голос.
- Здесь я! – откликнулась девушка, тяжело хрипя и стоя над тушей вампира.
Кузнец, тоже запалённо дышавший, кивнул ей, поклонился Астигару и, крепче сжав свой колун, пропал в снежных вихрях.
- Кто… - не договорил Астигар – глотать лишнего холодного воздуха не хотелось.
- Отец… - выдохнула Таллия.
- Идёт?
- Нет. Он просто узнал…
Астигар понял: её отец узнал, что дочь жива, успокоился за неё, а значит – можно продолжать войну с крылатыми тварями.
- Тогда и мы… - прохрипел Астигар, рукавом оттирая с лица вампирью кровь.
Не менее грязная, Таллия кивнула, и они вместе зашагали ближе к центру дворика, где, то и дело скрываясь в кружившейся метелице, быстро двигались несколько тёмных фигур. Астигар лишь раз шмыгнул носом и мельком подумал: «Надо бы узнать, кто эта девочка и сколько ей лет…»
Глава 10
Правитель Итерри стремительно и величественно шёл по галерее между общей башней и его личными апартаментами. Он шёл так быстро, что полы лёгкого, хоть и длинного плаща с меховой оторочкой по вороту и краям, то и дело распахивались… Правитель Итерри не умел улыбаться. Либо морщился, что, впрочем, не уродовало его красивого, несмотря на годы лица, либо кривил идеальный, совершенных линий рот. Слабости он не чувствовал, опять-таки несмотря на возраст. И умело скрывал чувства, даже самые яркие. Как, например, сейчас. Всё разрешалось к его личному и государственному удовольствию.
Тёмным пятном в его семейном благополучии были младший сын Гароа и единственная дочь Ирати.
Гароа – слишком беспокойный сын, не умеющий оставаться в родовом гнезде даже ради государственного благополучия. Хотя бы на неделю. Пусть он и вынужден был вернуться из последней попытки нового бродяжничества, но главным в его предыдущем его возвращении стало другое: он отказался от притязаний на дедовское наследство, которое с давних пор беспокоило правителя Итерри. Ведь поначалу он считал закрытый артефакт просто частью родительского наследия, поскольку добраться до истины было сложно: наследство Гароа представляло собой маленькую – в ладонь, круглую шкатулку под странной магической печатью, которую до сих пор никто не сумел вскрыть. В том числе и сам правитель Итерри. Что задевало его гордость как сильнейшего мага. Правитель подозревал, что причина запрета на открытие артефакта – сам Гароа. Что дед, будучи самым сильным магом своего времени, однажды призвал к себе младшего внука и сделал секретно-магический шифр – возможно, на его крови… Иной раз правителю Итерри хотелось предложить Гароа его собственными руками открыть унаследованный им артефакт. Но удерживало от этого опрометчивого шага опасение: что, если, взяв шкатулку и открыв её, младший сын будет просто вынужден забрать её?
Пока же артефакт хранится в сокровищнице крепости – и кто знает? Может, однажды он сыграет свою роль в истории небольшого эльфийского государства… Именно из-за этой мысли правитель Итерри и не хотел отдавать сыну унаследованный им артефакт. Ибо сын – легкомысленный бродяга, до сих пор не осознавший, какие последствия могу быть из-за артефакта, который покинет своё место в государственной сокровищнице.
Ирати… Теперь правитель Итерри был спокоен. И доволен. Он сразу уловил необычные нити симпатии дочери к раненому внуку правителя той лесной крепостцы. А ведь к крепости, почти забытой иными эльфами, отходили, тем не менее, огромные лесные и равнинные угодья. Благодаря Ирати, его, Итерри, государство получит эти земли в собственное владение. Ведь правитель нынешней крепостцы очень стар. А его сыновья погибли, отбиваясь от вампиров. Под вопросом оставался тот юноша, Коранн. Но теперь, когда Ирати…
Насколько знал правитель Итерри, Коранн – единственный отпрыск старшего сына старика. А женщина-некромаг не может быть женой правителя. Поэтому и пытался слабо протестовать старик правитель против присутствия Ирати в комнате Коранна. А правитель Итерри слишком хорошо знал горячные порывы юности. Этот Коранн женится на Ирати – и не только благодаря зову души и сердца, но и из обычной благодарности. Так что и не вполне угодная дочь будет прекрасно пристроена, но она же станет поводом присоединить чужие земли на законном основании. Старику осталось недолго. Коранн, единственный претендент на правление, с женой-некромагом не станет правителем, а будет подданным правителя Итерри. Что ж, союз с этим дремучим семейством вольёт новую кровь в правление семьи Итерри.
Порой правитель Итерри застывал перед окнами галереи. Вспоминал, что большинство военной силы крепости сейчас в человеческом городе. И об этом надо бы потревожиться. Человеческий город – это не самое интересное место для правителя Итерри, но в то же время – хорошее подспорье для будущих войн, скажем – с соседями. Если те, войны то есть, будут. Так что он со спокойной душой отпустил боевые «десятки» помочь этим ничтожным… Глядя в окна и не видя того, что за ними, по одной обыденной причине, правитель Итерри слепо смотрел на снег, облепивший стёкла… Что там, за ними, – для него малопривлекательно. Слегка раздражает, что его старший сын где-то там, в неопределённой опасности. Но не более…
Наконец он добрался до своих апартаментов, где не могла бывать даже его жена – блистательная Ковентина…
Эта мысль проскочила мельком, но оказалась пророческой.
Едва открыв дверь в гостиную, правитель Итерри замер на пороге.
Его жена, подобная храмовой статуе одной из самых горделивых богинь-стихийниц, сидела на скамье, укрытой покрывалом, щедро расшитым золотыми нитями и отделанным плетёным золотым шнуром. Сидела неподвижно, сложив руки на коленях. На вошедшего мужа даже не взглянула, словно заворожённая кем-то со стороны.
- Я не ожидал тебя увидеть здесь, - с естественным вопросом в интонациях сказал правитель Итерри.
- Я тоже не ожидала, - медленно и будто чему-то сопротивляясь, ответила Ковентина.
Приблизившись к жене, правитель Итерри только сейчас обнаружил, что она сидит слишком скованно, словно кто-то и впрямь её заколдовал.
- Что происходит, Ковентина? – уже резко спросил он.
- Меня сюда привели, - ровно ответила она. И тут же страдальчески зажмурилась – и это поразило правителя Итерри. До сих пор он никогда не видел, чтобы его жена испытывала настолько сильные отрицательные эмоции: - Со мной такого никогда
