Ваша милость, неплохо бы отдохнуть тебе.
— А я и так слишком много отдыхаю.
— Когда же ты отдыхаешь? Я ни разу не видел, чтоб ты прилёг, глаза закрыл и хоть чуточку вздремнул.
— Разве ты не знаешь, что у коня одно ухо спит, а другое слышит?
— Но когда же ты спишь?
— Да вот стою и сплю, когда не пасусь, а с ноги на ногу переминаюсь.
Намотал себе медведь на ус слова эти, да и начал примечать, когда пасётся конь, когда воду пьёт, когда на месте стоит, с ноги на ногу переступает. Вот раз увидел косолапый, что конь стоит — с места не сходит, только с ноги на ногу переминается, и попробовал выпустить из лап поводья. Стоит конь как ни в чём не бывало. Медведь сделал шаг назад, другой, весь дрожит, потом обливается. Конь ни с места. Тогда Мишка повернулся и ну улепётывать!
Бежит он во все лопатки, дороги не видит, а навстречу волк.
— Что ты бежишь так, куманёк, точно от смерти спасаешься?
— От неё и бегу.
— Неужто?
— Ей-ей! Тут неподалёку конь спит.
— Конь?
— Да.
— Ну и что же? Уж не его ли испугался?
— То-то и оно, что его. Глядишь, проснётся да как лягнёт копытом — тут тебе и смерть.
— Ну и трус ты и дурак к тому же! Где конь-то?
— Погляди-ка туда, откуда я прибежал.
— Не вижу.
— Поднимись повыше.
— Всё равно не вижу.
Повернулся медведь, смотрит назад, на цыпочки поднимается, но и он ничего не видит. Конь-то за пригорком остался.
— Где же он? — не стерпел волк.
— Давай я тебя подниму, тогда увидишь.
Как схватил медведь волка своими лапищами, чтобы поднять повыше, волк только пасть разинул да дух испустил, пикнуть даже не успел.
А медведь и не догадался, что это он волка до смерти задушил. Увидал он, что сдох серый, и говорит:
— Эх, бедняжка, ты только увидел коня — и на месте сдох. А каково же мне, когда я его столько времени пас?
Бросился медведь наутёк да, может, и поныне бежит без оглядки.
Пэкалэ и Тындалэ[20]
ёс однажды Пэкалэ мешок с ореховой скорлупой и кричал:
— Хей, вот орехи!
А навстречу ему шёл Тындалэ, тоже с мешком на спине. В мешке у него была болотная трава, но он кричал:
— Хей, вот шёлк!
Повстречались они, и Пэкалэ, конечно, заговорил первый:
— Слушай, брат, ты не поменяешь свой мешок на мой?
Тындалэ подумал, подумал, почесал затылок, решил, что сделка будет неплохой, да и согласился. В минуту они покончили с делом и пошли — один туда, другой сюда.
И видели бы вы, как они обрадовались, заглянув в мешки и увидев свою добычу!
— Ох, хитёр же этот человек! — сказал один.
— Ну и гусь этот прохожий! — сказал другой.
И вот то ли земля кончилась, то ли ещё почему, но, как и следовало, Пэкалэ опять встретился с Тындалэ.
— Привет, брат! — кричит Тындалэ. — Скажи, как тебя зовут? Очень уж мы подходим друг к другу!
— Меня Пэкалэ зовут, — ответил тот смеясь, — а тебя как кличут?
— Меня Тындалэ.
Так они друг друга узнали, подружились и даже побратались.
Пэкалэ и Тындалэ на работе у попа[21]
ы, — сказал Тындалэ, — с тобой побратимы, давай наймёмся к одному хозяину и будем всегда вместе!
— Давай, — ответил Пэкалэ.
И нанялись они к попу. Дело было летом, и поп послал Тындалэ на гумно, а Пэкалэ велел корову пасти.
Корова у попа была с норовом и пугливая — упаси бог, какая пугливая! Начнёт щипать траву да как вдруг рванётся и мчится, проклятая, до седьмой межи. Несчастному Пэкалэ пришлось целый день бегать за нею. К вечеру бедняга совсем с ног сбился.
Но и для Тындалэ на молотьбе было не легче: весь день без передышки водил он коней по кругу. А поп знай себе погоняет, да так, что у Тындалэ перед глазами всё кругами заходило.
Вечером, за ужином, встретились они.
— Ну, Тындалэ, как тебе работалось на гумне? — спросил Пэкалэ.
— Э, какая там работа! Между нами говоря, поп этот в хозяйстве ничего не смыслит! Вот и пришлось мне целый день сидеть сложа руки. Удивляюсь, как всё-таки удалось раз-другой пройти с лошадью по кругу. Словом, на молотьбе одно безделье; так и харчей не отработаешь.
— А с коровой, брат, и того хуже! — сказал Пэкалэ. — Хоть бери из дому подушку да спи с утра до вечера: корова пасётся, а тебе и делать нечего!
— Так?
— Точно так!
— Пэкалэ, давай тогда сделаем так: я пойду корову пасти, а ты побудешь на гумне. Не всё ли равно, где спать?
— Хорошо, Тындалэ!
Так и сделали. На другой день Пэкалэ чуть с ума не сошёл, бегая по кругу за лошадьми, а Тындалэ едва не отдал богу душу, гоняясь за коровой.
«Ну и гусь же этот Пэкалэ!» — думал про себя Тындалэ.
«Нет, этот Тындалэ невозможен!» — говорил себе Пэкалэ.
А вечером, когда увидали друг друга, чуть со смеху не лопнули. Затем подумали и бросили работу у попа.
Мол, лёгкая-то она лёгкая, только пусть поп сам её делает.
Пэкалэ и боep[22]
идел однажды Пэкалэ на опушке леса и раздумывал, что бы такое вытворить. Посмотрел он на дорогу и видит: подъезжает бричка. Живо вскочил Пэкалэ, нашёл большую жердь, поставил её одним концом на землю и держит обеими руками. А в той бричке ехал богач-боер со своей женой. Увидел боер Пэкалэ, приказал кучеру остановиться и говорит:
— День добрый!
— Благодарим! — ответил Пэкалэ.
— А что ты здесь делаешь?
— Да вот, барин, нёс я домой эту жердь и остановился, чтобы дать ей отдохнуть чуток. А вы куда едете?
— Слышал я от людей о каком-то Пэкалэ, который всякие шутки знает и может любого
