class="p1">– Не хочу напрягаться с гекзаметром, хотя, по мнению современных учёных, чтение стихов экспромтом заметно отодвигает старческую деменцию. Разумеется, мне это и без того не грозит. Я звал вас по другому вопросу. Только не помню по какому…
– Касым, – тихо подсказал Земнов.
– Касым, Касым… он был косым? – весело рассмеялся Феоктист Эдуардович, как ему казалось, над ужасно смешным каламбуром. – Нет? Обычно у меня сногсшибательные шутки. Все так говорят.
– «Потому что вы директор», – подумал я про себя, но он погрозил мне пальцем так, словно мои слова прозвучали вслух.
– Вы хотели поговорить о кладе разбойника Касыма, – спасая положение, ещё раз вежливо напомнил мой товарищ.
– Глупости! Кому он интересен? Этот ваш крымско-татарский Робин Гуд, который грабил богатых и всё раздавал бедным. Кто-то ещё верит в эти сказки? – Феоктист Эдуардович нервно поправил очки, посчитал нас с Германом и спросил: – А где остальные? Вообще-то я надеялся увидеть здесь нашу Афродиту. У меня есть пара вопросов, а ответы как раз находятся в её компетенции.
– Она обязательно придёт позже, – в один голос заявили мы с Германом. – Не выспалась. Переутомление. Женские дни.
– После того что она устроила мне тут вчера (между прочим, из-за вас, Грин!), пытаясь надеть раритетную карту полуострова мне же на голову, и наговорила такого, что… Сию минуту доставьте сюда эту истеричку!
– От истерички слышу, – в дверях кабинета стояла Гребнева. Волосы убраны в высокую причёску, голубое платье в пол, золотой поясок, нервно вздрагивающие губы и предгрозовые молнии в глазах. – Вам угодно что-то показать мне? Надеюсь, это не то, чем вы обычно хвастаетесь перед нимфами и наядами?
На секундочку мне захотелось спрятаться под стол. Земнов тоже не испытывал жгучего желания попасть под перекрёстный огонь, но тем не менее прикрыл меня широкой спиной. Однако взрыва не произошло, Феоктист Эдуардович лишь покраснел до состояния помидора «Бычье сердце» и молча развернул свой ноутбук экраном к нам.
– Керчь, старый греческий полис Пантикапей. Ныне это музей под открытым небом. Меньше, чем Херсонес Таврический в Севастополе, но место, достойное исследований и уж точно имеющее огромную историческую ценность, – великан вытянул шею, с первого взгляда опознав ряд фотографий. – Но там всё копано-перекопано, что вы хотите нам показать?
– Так уж и всё? – шеф щёлкнул правой клавишей беспроводной мышки. – А теперь?
– Склеп Деметры, – так же безошибочно угадал Герман, и я невольно сделал шаг вперёд: мне тоже интересно. – Культурное наследие России, занесено в список общемировых ценностей ЮНЕСКО.
– А теперь вы, Грин, посмотрите внимательно. Вас ничто не смущает в этой знаменитой фреске?
– Трудно судить по фото, но, на первый взгляд, нет. Ничего такого. Скорее всего, это оригинал.
– Ещё бы! Уж это проверил не один десяток историков и археологов, – фыркнул Феоктист Эдуардович. – Светлана Сергеевна, могу ли я попросить и вас взглянуть?
На этот раз он полез в ящик стола и выложил перед нами фото с осколками древних ваз.
– Краснофигурная роспись, миф о спуске богини плодородия Деметры в Тартар, где её дочь, красавица Персефона, вынуждена стать женой Аида, – скучным лекторским голосом протянула наша сотрудница и вдруг, присмотревшись, резко сменила тон: – Этого не может быть! В тот исторический период расписывали чёрнофигурные вазы, что было связано с проблемой качественных красок и желанием художника экономить чёрный цвет, оставляя незаписанные фоны просто красной глиной.
– Вы уверены?
– Нет, могло быть всякое, но… тем не менее я бы…
– Отлично, вы отправляетесь в Керчь!
– С какой целью? – едва ли не в один голос спросили мы трое. Директор задумался…
– Честно говоря, до конца я ещё и сам не знаю. Но это официальная просьба наших коллег из музея Херсонеса Таврического. И пусть у них несколько отбитое руководство, пусть они нас не любят, презирают и вечно пытаются поставить на место, но прямо отказать им мне было неудобно, потому что… – Феоктист Эдуардович сам забыл, с чего начал, – потому что на вас, Гребнева, приходит уже шестая жалоба! Вы опять гуляли по колено в морской пене на их берегу совершенно… э-э… обнажённой?
После секундной паузы золотая голова нашей Афродиты склонилась в коротком поклоне.
– Вот именно! Грин, вы едете с ней! Возражения не принимаются! Но если я узнаю… то есть когда я узнаю… а я совершенно точно узнаю, что вы занимались не тем, ради чего отправлены в служебную командировку, я вас…
– Уволите? – сразу понял я.
– Хуже, заставлю жениться, как честного человека, – грозно привстал он, закрывая ноутбук. – И уж поверьте мне, для любого мужчины на этом свете нет худшего наказания!
– То есть мне можно остаться и заниматься изучением золотого коня царя Митридата? – воспрял надеждой Герман.
Директор милостиво кивнул. Вопрос об участии Денисыча вообще никем не поднимался. Лично мне было бы проще, если б наш вечный пьяница так и оставался кутить в саду под столом. Гребнева, надеюсь, также меня поддержала.
И наконец-то, когда судьба предоставляет нам возможность побыть вдвоём, лучше понять и оценить друг друга, никто не будет тоскливо дёргать струны цитры или приставать с откупоренной амфорой молодого винишка! Если бы не нарастающая, сверлящая боль в голове, всё складывалось просто шикарно…
– Что ж, друзья мои! Не смею больше задерживать! Папки с материалами по делу ждут вас в ваших комнатах, выезд в Керчь на место древнего города Пантикапея через час после обеда. Хотя чего тянуть? Давайте уж сразу после завтрака!
Мы все дружно сказали спасибо и покинули кабинет директора. Герман резво рванул в сад, как я понимаю, возможность изучения золотого коня перекрывала для него все иные ценности этого мира. Светлана шла молча, сосредоточенно шевеля губами, словно бы проговаривая про себя все невысказанные моменты. Косясь на неё, я даже не решался приставать с вопросами по организации поездки.
В конце концов, в этом плане у нас обычно всё решается как надо. Спрошу Сосо, он, как всегда, в курсе всего происходящего. А ещё выпить пенталгин. Незамедлительно. Кажется, я его уже просто ем, но других вариантов нет. Когда вернусь из командировки в Керчь, сразу же обращусь к врачу. В любом случае медицинская страховка должна быть предусмотрена в моём рабочем контракте.
На минуточку зайдя за таблетками в свою комнату, я обнаружил несколько сообщений от мамы и сестрёнок. Маму, разумеется, волновало лишь, почему я так редко звоню, а вот близняшки, как всегда, умели поддать жару:
«Аря-ря-а!»
«Папа сказал, что следующим летом мы едем к тебе!»
«Точно-приточно!»
«Причём все сразу!»
«И навсегда! Готовься!»
«Нет, они с мамой уедут раньше, а мы останемся…»
«Или просто сбежим!»
«Но ты же нас не сдашь, правда? Ты хороший! Мы знаем!»
