волнует судьба Технозон? Неужели сентиментальные чувства к бывшему работодателю?
— Страх.
Мирон опешил. Чего может бояться бесплотное существо, которое одним мысленным усилием может изменить судьбу целого мира?
— Страх?
— Старый дарвинистский страх за свою жизнь, брат. Ужас перед небытием. Перед пустотой безмыслия.
— Но…
— Нирвана, брат. Хиномару собирается разрушить Нирвану, а для меня она…
— Является местом обитания, — закончил Мирон. — Ты существуешь в ней, пользуешься её ресурсами. Так же, как и другие Иск-Ины.
— Не буду воспринимать это, как попытку оскорбить.
— Напрасно, — огрызнулся Мирон. Сжав кулаки, он уставился в ночь. Робот тяжелой громадой высился за спиной.
— Ты… злишься на меня, брат? — тихо спросил он.
— За то, что ты разрушил мою жизнь? Убил девушку, которую я полюбил? Оставил меня совсем одного? Ну что ты, конечно нет. Я злюсь на тебя потому, что ты — всё тот же эгоцентричный ублюдок, Платон. Даже став энергетическим существом, демиургом, ты всё еще боишься за свою виртуальную шкурку.
— Бояться смерти — это базовый рефлекс, брат. Ничто на свете, даже переход в цифровое состояние, не может от него избавить.
Голос Платона выражал бесконечную усталость. И Мирон внезапно почувствовал, как на него наваливается время. Как оно проходит сквозь клетки его тела, оставляя в душе шлак выгоревших надежд. Ничто больше не будет по прежнему.
Он медленно пересек лужайку и уселся на каменную скамью, расположенную у сада камней. Небольшие фонарики на солнечных батареях, со вкусом расставленные тут и там, освещали чёрный плотный песок, уложенный волнами вокруг серых, почти невидимых в сумерках, валунов. Чьи-то заботливые руки собрали все опавшие лепестки, и сад сиял первозданной чистотой, недоступной, на самом деле, ни одному живому объекту.
Достав из-за пояса меч, Мирон сжал рукоять и лезвие, реагируя на тепло руки, мгновенно выросло, собралось из множества нано-частиц. Но теперь его твёрдость, его незыблемость могли поспорить даже с камнем, на котором он сидел.
В доказательство своих мыслей Мирон легко, без замаха, провёл клинком над каменной завитушкой, и та беззвучно свалилась в траву, словно мёртвая улитка. Рука почувствовала лишь небольшое напряжение.
Так и Платон, будучи демиургом Плюса, может оперировать громадными массивами данных, перекраивать Сеть по своему разумению…
— Если ты так боишься за Нирвану, почему не остановишь атаку на Технозон? — он не обернулся, но знал, что громада робота высится за спиной.
— Я не могу, — просто ответил Платон. — Я слишком молод — если позволишь использовать такую метафору. Некоторые части меня всё еще нуждаются в дефрагментации, а другие слишком заняты, отражая атаки вирусов.
— Что? — Мирон даже повернулся. — Ты тоже подвержен вирусам в Сети?
— Как ты недавно заметил, я — не более, чем набор кода. А вирусы как раз предназначены для того, чтобы атаковать код. К тому же, я занят противостоянием Сонгоку.
— Что, прямо сейчас?
— Они долго считали себя здесь хозяевами. И воспринимают меня как угрозу. Если позволишь вновь использовать метафору, я — как молодой самец, угрожающий старому льву, главе прайда. Пока что он сильнее, но придет день…
— Скажи… ты жалеешь о том, что сделал? — вдруг спросил Мирон. — О том, во что превратил себя?
— Кто-то должен быть первым, — пожал могучими плечами робот. — Но знаешь… мне не хватает здесь тебя.
— Мне тоже, — криво улыбнулся Мирон. — Пожалуй, мне тоже чертовски тебя не хватает. И кстати… Спасибо, что помог выбраться из Плюса. Если бы не ты — Сонгоку утянул бы меня в свои фантазии окончательно.
— Я тебе не помогал, — ответил Платон.
— Как так?
— Если ты вспомнишь, я был так же не посвящен в твои приключения, как и профессор Китано. Следовательно…
— Но я думал… Тот ржавый меч, и тем более — огнемет…
— Это не я, брат. Поверь. Мне очень жаль.
— Да хрен с ней, с твоей жалостью. Кто это был?
— Думаю, ты и сам знаешь ответ, — сказал робот и беззвучно скрылся в темноте.
Всё-таки осталось в нём много от живого Платона, — усмехнулся Мирон. — Не мог удержаться, чтобы не поставить драматическую точку.
Где-то за стеной глухо прогремел взрыв.
Мирон вздрогнул. Повернул голову в сторону звука… Нет, он не мог ошибиться. Слишком много в последнее время было всяких взрывов, их не перепутать с лопнувшей покрышкой или столкновением мобилей на дороге…
Мимо, шелестя рясами, деловито протопали двое монахов. На Мирона они не смотрели.
— Что случилось? — крикнул он им вслед. Один монах обернулся, быстро сказал что-то по-японски.
Пора скачивать программу-переводчик… — пробормотал Мирон и направился к дому профессора. Без Мелеты — бесплотного голоса в голове — он чувствовал себя потерянным и уязвимым.
Пройдя дом насквозь, он спустился по лестнице в дата-центр. За столами никого не было, но спины двух-трёх сотрудников скрылись за перегородкой, отделяющей помещение с Ваннами.
Войдя туда, Мирон удивился: деловито разоблачаясь, монахи один за другим погружались в био-гель. Опускались прозрачные крышки, начинали мерно мигать датчики… Седая голова профессора перемещалась от одной Ванны к другой. Старик что-то говорил, кивал, шел к следующему саркофагу… Громада робота Рэмбо застыла неподвижным изваянием в дальнем углу.
— Что происходит? — спросил Мирон, догнав профессора.
— То, чего мы, признаться, не ожидали, — озабоченно ответил старик. — Нас атакуют.
— А как же ваша защита?
— В том-то и дело, — профессор задумчиво почесал за ухом. — Защиту пришлось снять — иначе мы не смогли бы контактировать с Платоном…
— И где он?
— Там, — старик неопределенно махнул рукой. — Возглавляет оборону.
Неожиданно Мирон увидел, насколько стар профессор. Кожа под глазами набрякла, она казалась тонкой, как туалетная бумага. На горле подрагивала синяя жилка.
— Я слышал взрыв, — сказал Мирон. Он чувствовал себя лишним, ребенком, который отвлекает взрослых от важного дела.
— Это война, сынок, — Китано тяжело опёрся на только что опустившуюся крышку Ванны. — Атакуют не только нас. Головной офис Технозон и еще нескольких компаний в осаде. Мы не избежали этой участи… Возможно, придётся эвакуироваться.
— Но кто? У кого имеется столько сил, чтобы развязать войну?
— Разумеется, у дзайбацу. Шакалы не упустят случай потрепать умирающего льва. А еще преступники… Якудза, гурэнтай, цукибана…
— Но полковник говорил, Карамазов и сам состоит в… этом… обществе какого-то там дракона…
— Кокурюкай, — кивнул профессор. Седые волосы, раньше похожие на нимб, теперь бессильно висели вдоль впалых щек. — Его больше нет. Вырезали подчистую, до последнего члена.
— Ох ёб твою мать… Извините.
Китано молча махнул рукой.
— Такое уже было после войны, — сказал он тихо. — Кто-то рвётся к власти, кому-то приходится уступать место… А Технозон — слишком лакомый кусок, чтобы устоять перед соблазном поучаствовать в раздаче.
— Вам надо отдохнуть, — сказал Мирон и помог старику подняться. — Пока идёт кибер-атака, от нас с вами никакого проку. Но я вам обещаю, профессор: Платон не даст монастырь в обиду. Вам не придётся искать другой дом.
Они прошли через пустой зал, мимо стоек с помаргивающими серверами — было трудно представить, что там, за металлическими корпусами и электронными платами скрывается целый мир, который сейчас горит в огне… Если бы программа-Мелета была с ним, Мирон не задумываясь присоединился бы к монахам. Он чувствовал себя инвалидом, вынужденным передвигаться на культях в то время, когда остальные пользуются ногами…
Он открыл дверь в комнату отдыха профессора и помог тому опуститься на диван. Добрался до шкафчика, немного подумал и налил две стопки самогону. Одну тут же, не сходя с места, опрокинул в рот, проглотил, почти не почувствовав вкуса, другую отнёс старику.
После глотка спиртного на щеки Китано вернулось подобие румянца, он выпрямился и посмотрел на Мирона уже не таким обреченным взглядом.
— Отдыхайте, — сказал он. А я, пожалуй, пойду…
— Куда? — спросил старик. — Монастырь окружен. Стены еще держатся, но их падение — только вопрос времени…
— Ну, вот на стены и пойду. Думаю, там сейчас не помешает лишняя пара рук, вооруженных мечом, — он вновь достал меч и показал профессору. — Я могу взять это с собой?
— Конечно, — кивнул тот. — Это же подарок…
— Всё будет хорошо, — сказал Мирон и вышел.
Первого противника он повстречал, не выйдя за порог профессорского дома.
По привычке подумал, что тень, состоящая из еще более чёрных теней — это Призрак, его давний знакомый, но у этой тени был меч. Она двигалась бесшумно, будто по воздуху, и Мирон среагировал в последний момент.
