Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
– Обычная потаскушка. Бросается на все, что носит штаны. Ее отец из тех, кого мы думаем сократить. Мы избавимся от нее раньше, чем она серьезно напакостит себе и нам.
Шаса был уверен, что мать не заметила их быстрого обмена взглядами. Нет, она все видит, подумал он, а потом понял смысл ее слов. Девушку отошлют… он удивился своему ощущению утраты. Внизу живота ощутимо заныло.
– А что с ними будет, мама? – негромко спросил он. – Я хочу сказать – с людьми, которых мы уволим?
Слушая, как мать обсуждает с доктором Твентимен-Джонсом необходимые сокращения, он думал об этом только как о цифрах; но при взгляде на девушку эти цифры обрели плоть. Он вспомнил своего соперника, светловолосого мальчика, и маленькую девочку в лагере безработных, которых видел из окна вагона, и представил себе Аннелизу Бота на месте этой девочки.
– Не знаю, что с ними станет. – Мать сжала губы. – И не думаю, что это должно нас заботить. Этот мир жесток, и каждый должен сам находить в нем путь. Я считаю, что мы должны думать больше о том, что будет, если мы их не уволим.
– Мы понесем убытки.
– Верно, а если мы понесем убытки, нам придется закрыть шахту, и это будет означать, что потеряют работу и все остальные, а не только те немногие, кого мы уволим. И тогда мы пострадаем. Если мы поступим так со всем, что нам принадлежит, в итоге мы все потеряем. Станем такими же, как все остальные. Тебе это больше по душе?
Неожиданно в сознании Шасы возник новый образ. Не светловолосый мальчик стоит у лагеря безработных, а он сам, босой, в грязных, рваных серо-зеленых брюках… он почти почувствовал ночной холод сквозь тонкую рубашку и голодное урчание в животе.
– Нет! – взорвался он и тут же заговорил тише. – Этого я не хочу. – Он вздрогнул, вспоминая образы, вызванные ее словами. – Неужели это случится, мама? Это может случиться? Мы тоже можем обеднеть?
– Можем, chеri. Быстро и жестоко, если не будем настороже каждую минуту. Состояние очень трудно создать, но очень легко потерять.
– Но это произойдет? – настаивал он, вспоминая «Прикосновение Мидаса», свою яхту, и пони для игры в поло, и друзей по школе Бишопа, и виноградники Вельтевредена. Шаса испугался.
– Нет ничего определенного. – Мать взяла его за руку. – Тем и интересна игра жизни. Не будь этого, в нее было бы неинтересно играть. Я не хочу обнищать. Нет! – Она произнесла это так же страстно, как Шаса. – И это не случится, если мы будем умны и смелы.
– Но ты говорила, что мировая торговля замерла. Люди больше не в состоянии покупать наши алмазы.
Раньше для него это были просто слова, теперь они стали ужасной возможностью.
– Нужно верить, что однажды колеса завертятся в другую сторону. И соблюдать золотые правила. Ты помнишь их?
Вписывая «даймлер» в крутые повороты дороги, она поднималась по склону холма. Здания шахты исчезли за скальной стеной.
– Каково первое золотое правило, Шаса? – понукала она сына.
– Продавай, когда все покупают, и покупай, когда все продают, – повторил он.
– Хорошо. А что происходит сейчас?
– Все стараются продать.
Шаса начал понимать, и его улыбка стала торжествующей.
«Он настоящий красавец, и у него есть здравый смысл и чутье», – думала она, дожидаясь, пока он пройдет по всем кольцам змеи, доберется до ее головы и обнаружит зубы.
Когда это произошло, его лицо изменилось. Он удрученно посмотрел на нее.
– Но, мама, как покупать, если у нас нет денег?
Она остановила машину на обочине и выключила мотор. Потом с серьезным видом повернулась к сыну и взяла за обе руки.
– Буду обращаться с тобой, как с мужчиной, – сказала она. – То, что я тебе скажу, – наша тайна, наше частное дело, в которое мы не допускаем никого. Ни дедушку, ни Анну, ни Абрахама Абрахамса, ни Твентимен-Джонса – никого. Это только мое и твое. – Шаса кивнул, и она перевела дух. – У меня предчувствие, что эта катастрофа, охватившая мир, – наш поворотный пункт, возможность, которая выпадает очень редко. Последние несколько лет я готовилась воспользоваться ею. Как я это делала, chеri?
Он покачал головой, завороженно глядя на нее.
– Я превратила все, кроме шахты и Вельтевредена, в наличные и много, очень много денег взяла в долг.
– Поэтому ты собирала все долги? Поэтому мы поехали в Китовый залив за рыбной фабрикой и траулерами? Тебе нужны деньги?
– Да, chеri, да, – подбадривала она, машинально встряхивая его руки: хотела, чтобы он понял. И лицо Шасы осветилось.
– Ты собираешься покупать! – воскликнул он.
– Я уже начала, – сказала Сантэн. – Я покупала землю и шахтные концессии, рыбные концессии и концессии на добычу гуано, покупала здания. Я купила даже театры «Альгамбра» в Кейптауне и «Колизей» в Йоханнесбурге. Но чаще всего я покупала землю и право покупать больше земли, десятки и сотни акров, chеri, по два шиллинга за акр. Земля – единственное подлинное богатство.
Он не мог сразу понять все, но почувствовал грандиозность ее планов, и она прочла это в его глазах.
– Теперь ты знаешь нашу тайну, – рассмеялась она. – Если я верно все рассчитала, мы удвоим или учетверим наше состояние.
– А если нет? Если… – он поискал нужное слово, – если депрессия будет продолжаться и продолжаться, что тогда, мама?
Она поджала губы и выпустила его руки.
– Тогда, chеri, все будет неважно – так или иначе.
Она включила двигатель и проехала последний участок вверх по дороге до бунгало, одиноко стоящего на широкой лужайке. Ярко горели окна, у входа на веранду уважительно выстроились многочисленные слуги в безупречных белых ливреях.
Сантэн остановила машину возле ступеней, заглушила мотор и снова повернулась к сыну.
– Нет, Шаса, chеri, мы не обеднеем. Мы станем богаче, богатыми как никогда. А еще позже благодаря тебе, дорогой, получим возможность и дальше приумножать свое богатство. Огромное состояние, огромная власть. О, я все это спланировала, очень тщательно.
* * *
Ее слова породили у Шасы противоречивые мысли. Он не мог уснуть.
Огромное состояние, огромная власть. Эти слова будоражили и тревожили. Он пытался представить, что они значат, и увидел себя цирковым силачом в леопардовой шкуре и кожаных нарукавниках; он стоит, подбоченясь одной рукой, согнув другую так, что взбухли мощные мышцы, на пирамиде золотых соверенов, а прислужники в белых одеяниях кланяются, выражая покорность.
Снова и снова он возрождал в сознании эту картину, меняя подробности, сплошь приятные. Но не хватало финального штриха… пока он не увидел у одной из фигур в белом одеянии копну спутанных ветром, выгоревших волос. Он поместил эту фигуру в первый ряд, и она подняла голову и показала ему язык.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
