— Я люблю плавать.
— Я тоже, но не в такое время года.
— А знаешь, ты козел, Юсупов. Я, между прочим, из-за тебя спала в бигудях, а ты даже не заметил какая я сегодня красивая… была. Подумаешь, трусов нет кружевных и шелковых? Ну и что, если вы все равно их снимаете, — сама не понимаю, как я такое произнесла вслух.
— Я заметил. И мне не понравилось это лишь по той причине, что здесь вместо Милы должен был быть мой свободный друг-одноклассник. Ты и сейчас очень даже ничего с потекшей тушью и хер знает еще чем.
— Это комплимент? — усмехнувшись, произношу я.
— Констатация, — тянет меня на себя за руку и накрывает мои холодные губы своими. Есть в этом что-то необычное и очень даже приятное, несмотря на пробирающий тело холод. — Самое время согреться. И это точно будет не здесь, — шепчет мне в губы. — Либо ты сейчас цепляешься за мои плечи и добираешься до берега на мне, либо…
— Я согласна, чего б не покататься на твоих плечах, — хватаюсь за Егора, тот не раздумывая плывет к берегу.
Стоило только вылезти из воды, как я поняла насколько глупо поступила. Если я не заболею — это будет чудо. Беру свою одежду вместе с кроссовками.
— Синичкина, не хрен по сторонам ворон считать, быренько в палатку, — хватает меня за руку и ведет к нашему скромному ночлегу. Буквально впихивает в палатку, не дав мне толком оглядеться.
— Где твои друзья?
— Вот щас разбежался их искать. Давай снимай белье.
Юсупов снимает с себя боксеры и тянется к моему лифчику. Не успела возразить, как оказалась и без него, и без трусов. Егор фактически уложил меня на надувной матрас, а дальше в легкую раздвинул мои ноги.
— Сейчас будем греться, Синичкина. Ну и удовлетворять твою грешную душеньку.
Черт возьми, нет в этом ничего красивого. Лежу голая с растопыренными ногами и… мамочки, Егор наклоняется к моей обиженной Марьиванне и… это, блин, то, что что я думаю?!
— Я не хочу этого, Егор, — пытаюсь свести ноги, на что Юсупов жестко пресекает мою попытку. Я сама не знаю чего хочу. Просто это слишком… слишком, даже не знаю, как сказать! — Не надо, — жалобно скулю я.
— Надо, — отрезает он и проводит языком по моей плоти. Охренеть. Не день, а сплошные качели.
Глава 17
Чувствую, как по лицу что-то ползет. Черт, явно жук! Резко распахиваю глаза и брезгливо смахиваю букашку с лица. И только спустя несколько секунд, несмотря на темноту в палатке, понимаю, что это божья коровка. Единственное насекомое, к которому я испытываю, если так можно сказать, симпатию. Откидываю голову обратно на надувной матрас и только сейчас ко мне начинает приходить осознание того, где я нахожусь и что вчера случилось. Картинки, орудующего между моих ног Юсупова, так и проносятся перед глазами. К лицу моментально приливает краска и становится невыносимо жарко. Все этим занимаются, вроде как не должно быть стыдно, вот только мне — да. И даже не от того, что Егор делал со мной, точнее с моим телом, а от того, как я себя вела. Я совершенно точно выла или скулила. Или стонала. Одним словом — позорище. Здесь же люди, хотя мне, по большому счету, на них плевать. Однако все равно стыдно и становится не по себе, когда все в курсе чем ты тут занимался.
Вчера, под действием алкоголя, это все было легче воспринимать. Сейчас сложнее, однако, к чему притворяться перед самой собой, я бы повторила этот крышесносный оргазм. Правда, если бы мы были только вдвоем. Я совершенно не помню, что было после и как я вообще оказалась в одежде. А судя по тому, что на мне надето что-то теплое, по ощущениям напоминающее свитер, я сподобилась на какие-то действия. Единственное, что я помню отчетливо, так это то, что никакого продолжения в виде классического секса у нас не было. Помню свое удивление и плохо скрытое разочарование, от чего снова становится стыдно, ибо Егор это точно понял. А дальше провал.
Опускаю руку вниз, пытаясь понять, что еще на мне надето. Скорее всего это Юсуповский свитер, кажется, доходящий мне до середины бедра. Сами ноги голые, но имеются теплые шерстяные носки. Трусы! Это тоже на мне имеется. Несмотря на то, что ночи уже холодные, мне совершенно не холодно. Возможно, все дело в том, что мы накрыты термоодеялом, а, может, влияет тот факт, что меня греет сам Егор, активно пристроившийся ко мне сзади. Видимо мой мозг еще не совсем в адеквате, иначе я бы точно почувствовала не только его руку, обвившую мою талию, но и тот самый стояк, упирающийся в меня. Вот и получен ответ на мой недавний вопрос.
Пытаюсь как можно аккуратнее убрать его руку, чтобы выбраться наружу и помочиться, но в этот момент Егор сам убирает свою конечность и переворачивается на спину. И тут я забываю про свой наполненный мочевой пузырь. Зачем-то начинаю рассматривать спящее лицо Юсупова. Становится необъяснимо грустно от того, что у него настолько смазливая морда. Сколько девок побывало в его постели, а сколько еще будет…
С таким как он никогда не будет совместного будущего. Хуже всего, что я понимаю, что что-то к нему испытываю. Не хочу даже думать, что это может быть влюбленность. Месяц. Ровно месяц и надо разойтись. Мне будет достаточно для того, чтобы втянуться в мир секса и оторваться как следует, и недостаточно для того, чтобы втрескаться в него по уши. Все, еще четыре недели. Нет, уже три с половиной. Мне однозначно хватит.
Сама не поняла, как моя рука потянулась к его шраму на брови, а потом медленно пальцы перешли на его губы. Никогда не понимала, как люди могут целоваться по утрам, когда нечищены зубы, а сейчас поймала себя на мысли, что очень хочу поцеловать Егора и на гигиену мне плевать. Вот только я даже не успеваю убрать пальцы с его губ, как он резко их мне прикусывает. Не больно, но достаточно, для того чтобы от испуга полностью проснуться.
— Дурак!
— Есть немного, — улыбаясь, произносит Егор, протирая при этом заспанные глаза руками. — Как спалось?
— Не знаю. Точнее не помню, но так-то я кроватофилка, поэтому скорее всего мне не понравилось.
— Ммм, кто ты еще? — лениво протянул Егор, притягивая меня на себя.
— Подушкофилка.
— И серийная засыпальщица. Никогда не видел, чтобы так быстро и коматозно засыпали.
— Я, если честно, не помню ничего, что было после того, как ты мне… ну короче, ты понял.
— Да ничего особенного. Ты начала неохотно вытираться полотенцем и почти сразу провалилась в коматоз.
— Ясно. Ты чо меня сам одевал?
— Ага.
— А джинсы почему не натянул?
— Это оказалось непосильной задачей. Скажи спасибо, что трусы и свитер натянул. И носки еще, между прочим. Так-то я не утруждаюсь одеванием женщин. Обычно все наоборот.
— Ясно. Спасибо, кстати, — вполне искренне произношу я и тут же ощущаю его губа на своих. Отлично, значит он тоже не брезгует. Приятно это все, блин.
Отрываюсь от его губ и кладу голову на его грудь. Юсупов тоже успел одеться. На нем, в отличие от меня, имеются джинсы и толстовка. Происходящее сейчас мне кажется очень странным. Ощущение, что мы с Егором встречаемся как минимум десяток лет. Нет в данную минуту никакого напряга. Все как-то естественно, как будто так и должно быть. Я забыла о том, что хотела в туалет, сейчас мне хочется говорить. Не о себе. О нем. Я ведь мало о нем знаю, именно от него самого. А у каждого, как известно, своя правда. Наверное, поэтому, приподняв голову, я задаю не самый подходящий в данный момент вопрос, но мне, блин, интересно.
