Никогда не поддавайтесь страху или чувству вины
Дорогие женщины, не пытайтесь успокоить себя тем, что ваши дети поймут вас или простят вам то, что вы не защитили их. Не обманывайте себя: даже рядом с этим человеком вы выглядите весьма паршиво.
Вина лежит на матери
Меня поразила история, напечатанная в заметке газеты «Лос-Анджелес таймс».
Несчастный случай или самоубийство произошел с пятнадцатилетней Флорой и ее шестнадцатилетним парнем – их сбил поезд, когда они гуляли по железнодорожным путям. Ее мать, Зилейя, говорит: «Флора была хорошей девочкой, она бы этого точно не сделала». А вот кое-что о жизни этой «хорошей девочки».
За два года до смерти Флора попала в воспитательное учреждение, после того как стало известно, что ее отчим насиловал ее с пятилетнего возраста, привязывая ее к стулу. Отчиму предъявили обвинение еще в трех уголовно наказуемых случаях сексуального насилия по отношению к детям, и в августе 1991 года он был приговорен к пятнадцати годам лишения свободы в тюрьме штата.
Зилейя признала, что муж часто избивал ее и ее троих детей (включая Флору) всем, чем попадется – плоской стороной ножа, кулаками, насадкой пылесоса. Но она утверждает, что и подумать не могла, что он применял также сексуальное насилие – все вскрылось только тогда, когда Флора сообщила директору школы о том, что отчим пристает к ее семилетней сестре. По словам Зилейи, Флора считала виноватой в насилии мать, и поэтому предпочла жить в специальном учреждении. Для меня остается загадкой, почему матери также не было предъявлено обвинение – ведь она оставляла своих детей в опасности, пусть она знала только о физическом насилии. По факту, все это происходило с ее согласия.
Возможно, кто-то не поймет, почему я употребила слово «согласие». Но ведь он и ее тоже бил и насиловал – и это продолжалось много лет. Если бы она хотела его остановить, она бы это сделала. А значит – она разрешала ему так поступать.
Союз падчериц и отчимов
Известный факт, что люди, пережившие насилие в детстве, травмируются этим опытом и в той или иной форме переносят его на собственных детей. Мальчики, пострадавшие от насилия, становятся взрослыми насильниками. Девочки, отрицая реальность, боясь одиночества или романтизируя любовь, закрывают глаза на насилие. Это объясняет множество медийных историй, когда падчерицы связывают свою жизнь с растлившими их отчимами. Как бы то ни было, но жить с печатью насилия – их выбор. Но не их детей.
Мы не всесильны и не можем искоренить все зло в мире. Но, женщины, в ваших силах помешать злу проникнуть в ваш дом – или прогнать его прочь, когда оно снимет маску и покажет истинное лицо. И уж, конечно, только мы в состоянии помешать этому злу навредить нашим детям.
Растить, любить и защищать
Еще раз, умоляю вас: не позволяйте никому, ни за что и никогда причинять вред вашим детям. Не делайте их жертвами собственных страхов и комплексов. Вы получили от природы чудесный дар – способность приносить в этот мир новую жизнь. Так охраняйте ее, а не губите.
Не рассчитывайте на привязанность
Мужчина, требующий ставить его интересы выше интересов вашего ребенка, просто недостоин вашего внимания. И уж точно он вас не любит. Вы нужны ему только для удовлетворения его потребностей. А если вы возразите, что он отвечает вам тем же, то я рекомендую вам заглянуть глубоко к себе в душу и спросить: «А что со мной не так?»
Вокруг множество достойных, великолепных мужчин. Я вижу и общаюсь с ними каждый день. Выше нос!
Ценность ваших детей намного выше.
Я годами огорчаюсь от историй женщин, лишенных материнского инстинкта. Однажды я сама с такой столкнулась – как мать, а не психотерапевт.
Наша семья (я, муж и сын, которому тогда было два с половиной года) отдыхали на выходных в Сан-Диего. Нам посоветовали прекрасный ресторан, который оказался чуть лучше обычного семейного кафе. Мы решили остаться там на обед – я ждала лосося, а Дерек тихонечко мусолил шарик – что-то среднее между сухим печеньем и хлебными палочками. Тот день был очень долгим, поэтому под конец обеда нас немного разморило, и мы заканчивали его в тишине. Я лениво разглядывала сидевших рядом людей. Тут в ресторан зашла семья и села за соседний с нами стол. Отец был очень красивым мужчиной – высокий, сильный, крупный – и выглядел как военный. Его жена была мягкой привлекательной шатенкой в ситцевом платье. С ними было двое детей – маленький мальчик и девочка примерно восьми лет. Супруги сели напротив друг друга, мальчик занял место на стуле посередине, а девочка старалась занять место рядом с мамой и канючила, прося разрешения. Отец довольно агрессивно требовал, чтобы она села справа от него – совсем не рядом с мамой. Мать наблюдала за этим молча. Девочка не переставала канючить – она просила все настойчивее, отец тем временем становился все непреклоннее. Мать продолжала молчать.
Девочка была очень испугана. Она двинулась ко мне, чтобы сесть на стул, на котором настаивал отец (его стул стоял сразу за моим). Когда она проходила мимо, он вдруг резко отвесил ей пощечину.
У меня помутнело в глазах – этого вынести я не могла. Я немедленно попыталась защитить девочку и пристыдить отца: «Как вы смеете? Как вы посмели так обидеть ребенка? Она всего лишь хотела сесть рядом с мамой – теперь мне понятно почему!»
Он выпучил на меня глаза и стал оскорблять и угрожать расправой. Очевидно, что мои слова бы до него не дошли, поэтому я обратилась к матери, которая все так же молча наблюдала за этой сценой. Честно, я злилась больше на нее.
«Ваш муж – полное ничтожество. Как вам только в голову приходит такое терпеть – ни один мужчина, даже отец, не имеет права поднимать руку на ребенка. Это ведь ваш ребенок, как вы это позволяете?»
Женщина продолжала молчать, а потом еле выдавила из себя: «Не так уж сильно он ударил».
Я взорвалась: «Да какая разница!»
В этот момент к нам подошел метрдотель, который тоже стал свидетелем этой сцены – он попросил семью покинуть ресторан. Они ушли, и метрдотель подошел ко мне и сказал, что и он, и руководство, полностью со мной согласны.
Мы ушли следом, потому что после этого случая мне кусок в горло не лез.
В понедельник у меня был прямой эфир, где я рассказала об этом инциденте и спросила аудиторию, как бы они поступили на моем месте. Многие сообщили, что я позволила себе лишнего, вмешавшись, – моя защита наверняка только усугубила ситуацию, и потом отец отыгрался на девочке.
Возможно, они правы. Но я верила в то, что публичный скандал раскроет глаза матери на ужасное поведение ее мужа и даст ей импульс изменить «традиции» ее семьи.
Я много впоследствии думала о том, должно ли общество защищать ребенка, если собственная мать этого не делает. Можем ли мы нарушать границы семьи? Где заканчивается наша ответственность за насилие? Это философские вопросы, и на них нет универсального ответа. Но для себя я раз и навсегда решила, что если столкнусь с подобным еще раз, то в стороне не останусь.
