Тебе понравится, - подхватила Лаура. – Мы еще купили очень много английского чая и печенек для аташки и ажеки (дедули и бабули). Когда мы, кстати, к ним поедем?
- Скоро, - отозвался Рустам.
- Здорово. Мы соскучились. Так хочется всех поскорее увидеть. Но еще больше хочу в свою кровааатку, - Анель потягивается. – Ой, а расскажите нам, как прошел папин день рождения? Много было гостей?
Рустам прокашливается и тянется за стаканом воды. Слежу за его движениями и понимаю, что он напряжен. Ну конечно, ведь именно в тот день его токал пришла к нам в гости.
- Хорошо. Все прошло, как мы планировали. И видеограф, которую вы мне посоветовали, молодец.
- Папочка, а как тебе мамино платье? - Лаура смотрит на Рустама горящими глазами и ждет ответа.
- Очень красивое, - только и отвечает он. А я думаю, что он, скорее всего, даже не помнит его.
- Нееет, так нечестно, - смеется Лаура, - Мы его так долго выбирали для мамы. Скажи, какая она была в нем?
- Она была, - Рустам смотрит на меня в упор, и уголки его губ дрожат, - невероятно красивой. Самой прекрасной на празднике.
- Классно! – Лаура радостно хлопает в ладоши, не замечая, что между мамой и папой идет настоящая холодная война.
После обеда перемещаемся в гостиную, где все еще стоят чемоданы дочерей. Они прямо здесь начинают их раскрывать и доставать многочисленные подарки.
- Мама, вот это для детей дяди Улана. Ты просила им привезти что-нибудь, - говорит Анель.
Она сидит на полу и достает из чемодана пакет за пакетом.
- Его сыну футболку с логотипом «Арсенала» взяли. А Марьяше мишку Тэдди и платье. Надеюсь, мы с размером угадали.
- Вы большие молодцы! – отвечаю я и морщусь от внезапной боли.
- Мамочка, болит? – Анель садится рядом со мной на диван и с тревогой смотрит в глаза.
- Чуть-чуть. Врач сказал, будет болеть еще месяц.
- А как так вообще получилось, ма? – Анель устраивается у меня под боком. Я накрываю ее рукой и глажу по шелковистым черным волосам.
Лаура делает то же самое, только ластиться к отцу. У нас всегда было так: старшенькая тянулась ко мне, младшенькая – к папе. Но никто не был в обиде, потому что нашей любви хватало на всех.
- Еще во время праздника почувствовала себя плохо, но думала, что просто что-то не то съела. А на следующий день стало болеть сильнее. Ну и к вечеру стало невмоготу, будто тебя на живую режут.
- А папа где был? – спрашивает Анель, смотря на отца. Лаура делает то же самое, и обнимает его за талию.
- Папа уехал в командировку в Актау, - мой голос дрогнул. – Давно планировал. Но Раушан вызвала мне скорую. Мне повезло с врачом. Арсен Ильясович сразу же определил, что это перитонит и меня увезли на операцию.
Не знаю, зачем я говорю об Арсене. Но мне хочется еще раз позлить мужа, вывести его на эмоции и сказать: ты должен был быть рядом с законной женой, а не с любовницей. Он считывает мои эмоции, смотрит на меня темным взглядом.
- Хорошо, что такой врач попался, да пап? – Лаура подняла сонные глазки на папу.
- Да, доча, хорошо, - он поцеловал младшенькую в лоб. Она зевнула и еще сильнее прижалась к нему.
Моя душа заныла за моих девочек. В них я увидела себя в шестнадцать лет, когда папа был для меня героем, а я его единственной девочкой. Но потом мне быстро открыли глаза на суровую реальность.
Анель рассказывает мне про то, как они ездили в Оксфорд и ей там очень понравилось. Она бы хотела там учиться. Старшенькая всегда была целеустремленной и старательной, ей хорошо даются точные науки. А вот младшенькая у нас творческая личность: обожает читать, играет на скрипе, занимается в художественной школе. Такие разные, но всегда вместе. Я даже им немного завидую, потому что у меня не было братьев и сестер. Хотя, о чем это я? Есть. Но я с ними не общаюсь.
За разговорами не замечаем, как Лаура уснула на плече Рустама. Он берет дочь на руки, словно она легкое перышко. Наша девочка что-то шепчет во сне, и утыкается носиком в папину шею. Прямо как раньше, когда ей было пять, и она засыпала в машине. Тогда Рустам доносил ее до кровати, укрывал и целовал в лоб. Все это было раньше. Когда мы были счастливы.
Анель тоже клюет носом. Рустам возвращается в гостиную, поднимает ее и уносит на второй этаж. Через несколько минут из гостиной выхожу и я. У лестницы сталкиваюсь с мужем. Смотрим друг на друга, как враги. Теперь нам не нужно притворяться.
- Я отъеду по делам, - сообщает он.
Ничего не отвечаю, продолжаю подниматься по лестнице. Слышу его тяжелый вздох, и затем торопливые шаги. Правильно, милый, убегай. Заглуши в себе боль от того, что таких вечером вчетвером больше не будет.
Восемь вечера. Девочки после перелета вымотались и до сих пор спят. Я лежу на кровати и снова не могу уснуть. Что-то надо делать с этой бессонницей. Может, именно из-за нее я такая злая? Окна зашторены, в комнате темно. Медленно открывается дверь, и полоска света ложится на черный пол. Рустам проходит в комнату и садится на край кровати.
- От тебя несет падалью, - говорю я, лежа с широко раскрытыми глазами.
- Не драматизируй, - недовольно бросает муж.
- Хорошо, от тебя пахнет твоей шлюхой, - раздракониваю его.
- Томирис. Ее зовут Томирис, - повторяет он.
- Мне все равно, как зовут твою шлюху.
- Я поговорил с Томирис. Она больше тебя не потревожит.
- Премного благодарна, - съязвила я.
Рустам все еще сидит неподалеку. Я даже слышу его дыхание, и в какой-то момент мне даже кажется, его сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
- Что-то еще? - спросила, не поднимая головы.
- Я посплю в гостевой спальне, - после недолгой паузы отозвался он.
- Да, так будет лучше.
Глава 18
Томирис
Рустам позвонил и сказал, что скоро будет. По его голосу она поняла, что он чем-то очень недоволен. Первая мысль: старшая жена нажаловалась ему, что Томи приходила в больницу. Токал начала быстро соображать, что скажет в свое оправдание. Единственное, что пришло на ум:
