Гретхен была аристократом-самоучкой. Это нравилось соседям старшего поколения, — то, что эта хорошенькая молодая штучка старается войти в их круг. Ее отец был крепко стоящим на ногах человеком, он работал страховым агентом в Индиане, но даже в мыслях не мог себе представить, что его дочь войдет в этот салгрэйвский клуб. Ее старший брат остался жить в Индиане, он работал региональным представителем по продажам в «Джон Дир». Но такая жизнь была не для Гретхен. Она включила ракетный ускоритель в восемнадцать лет, полетев в сторону Колумбии и начав новую жизнь. Феррис с уважением относился к ее успехам, но более не желал жить с таким человеком.
Феррис поздоровался со швейцаром, который, судя по всему, удивился, увидев его. Сев в лифт, он поднялся на свой этаж и осторожно открыл дверь. В холле стоял новый письменный столик в античном стиле, вычурная французская штуковина с кривыми ножками, вряд ли хорошо подходящая для использования по прямому назначению. Внутри было убрано. Никаких следов той жизни, которую она вела здесь в его отсутствие. Он пошел в спальню. Фотографии в серебряных рамках на двух прикроватных столиках. Он поглядел на свою. Расхлябанный и неопределенный человек, такой, каким он был до свадьбы, когда работал журналистом. Пыли на рамке нет. Вытерла или просто только что достала из шкафа?
Вот что он заметил, войдя в квартиру, так это то, что признаки его жизни здесь куда-то подевались. Нет пива в холодильнике. Подписка на «Спортс иллюстрэйтед», видимо, закончилась. Его одежда убрана из гардероба, видимо, чтобы освободить место для ее одежды. Возможно, все окажется проще, чем он ожидал. По сути, он уже ушел отсюда.
Гретхен позвонила где-то полседьмого, только для того, чтобы сказать, что немного задержалась на работе и будет полвосьмого. Потом полвосьмого, сказав, что только что выехала. Она приехала домой без чего-то девять.
— Милый, я пришла, — сказала она, распахивая дверь, словно он никуда и не уезжал от нее. Потом извинилась за опоздание.
У генерального прокурора было срочное дело, которое надо было завершить сегодня, и смыться ей не удалось. Пыталась, но это было просто невозможно. Не то чтобы извинение, скорее констатация факта своего призвания.
Феррис внимательно посмотрел на нее. Она выглядела такой же, как прежде, даже еще лучше: обрамляющие ее лицо волосы были выкрашены в сверкающий черный цвет, как у итальянских кинозвезд. Крупная грудь — первое, что замечали в ней люди, как мужчины, так и женщины, — служила ей, по надобности, либо для соблазнения, либо для устрашения. Стильный костюм, шелковая блузка с достаточно низким вырезом, чтобы слегка показать ложбинку на груди.
Она ждала объятий и поцелуя, но, когда Феррис замешкался, сама обняла его, прижав к себе. Он попытался отстраниться, но не слишком уверенно. Она понимала, что произошло что-то нехорошее, но пыталась заиграть это, надеясь, что все уйдет в прошлое.
— Что такое, Родж? — спросила она. — Разница во времени?
— Нам надо поговорить, — ответил он.
— О чем? — спросила она, встревоженно глядя на него.
— Давай сядем.
— Хочешь выпить? Я тебе что-нибудь сооружу.
— Нет. Не сейчас. Я хочу поговорить.
— Давай, любимый, — сказала она, садясь на диван и взбивая подушку. Она ждала, что он присоединится к ней.
Феррис посмотрел на подушки. Новые, с парчовой окантовкой, в тон к шнурам на портьерах. Он сел в кресло рядом с диваном. Нужна хоть какая-то дистанция, иначе он ничего не сможет сделать. Феррис задумался, с чего начать. Тем временем Гретхен решила заполнить тишину и принялась о чем-то болтать. В этот момент он наконец-то смог выдавить из себя нужные слова.
— Я хочу развестись, Гретхен, — выпалил он. — По сути, мы уже не живем вместе.
— Что ты сказал? — переспросила она. Последняя линия обороны: сделать вид, что не слышала.
— Я говорю, что хочу поговорить о разводе. Мы живем врозь, потому что мы выросли разными. Думаю, пора покончить с этим.
У нее был такой вид, будто ей дали пощечину.
— Ты ублюдок, — сказала она, покраснев, а потом принялась плакать.
Феррис почему-то не был готов к этому. Он думал, что она начнет орать на него. Она встала и пошла в ванную, чтобы умыться. Вернулась она оттуда с обновленным макияжем и собравшаяся с силами. Она снова была готова идти в наступление.
— Ты не можешь так поступить, Роджер, — начала она. — Я не позволю тебе разрушить то, что построили мы оба. У нас семья, о которой многие люди могут только мечтать. Мы идеально подходим друг другу. У тебя был сильный стресс, я это понимаю. Не знаю, что ты считаешь неправильным, но мы сможем справиться с этим.
— Мы не можем справиться ни с чем, если мы не живем вместе. А я не слышал от тебя, чтобы ты хотела отправиться со мной в Иорданию.
— Я не могу бросить работу в министерстве. Ты это знаешь. Я знаю, как тебе тяжело. Я бы хотела просто собрать вещи и поехать в Амман, как это делают другие жены. Но не могу. И не заставляй меня чувствовать себя виноватой за то, что я исполняю свой долг.
Он покачал головой. Вина тут ни при чем.
— Ты не поняла меня, Гретхен. Я не хочу сохранить семью. Наша семья распалась. И не думаю, что тут можно что-то уладить.
— Уладить можно все, если люди хотят этого. Если что-то испортилось, надо это исправить, а не бросать все и сразу. Ты должен больше верить в себя.
Она не слушает меня, подумал Феррис. Она ведет себя так, будто его требование развода — знак слабости, которую можно преодолеть силой воли, ее воли, если не его. Он понял, что надо было бы попробовать подойти к делу по-другому, но у него не получилось.
— Я встречаюсь с другой, Гретхен, — сказал он и замолчал. Он ждал нового приступа плача, но ее глаза остались сухими. — Это скверно, поскольку мы еще женаты.
— Я тебе говорила… — начала она и замолчала. В ее голосе слышалась сдерживаемая ярость. — Я тебе говорила, что мне плевать, с кем ты там встречаешься, когда мы врозь. Можешь завести себе сколько угодно шлюшек. Я просто не хочу знать об этом.
— Это… не шлюшка. Она мне нравится.
— Не говори ерунды, Роджер. Мне плевать, кто она, но она не сможет сделать тебя счастливым настолько, насколько это могу я. И ты это знаешь.
— У меня нет счастья с тобой, Гретхен. И уже достаточно давно.
Она проигнорировала его слова. Она была где-то не здесь, в своем мире, планируя, как вернуть Роджера себе.
— Я уже начала беспокоиться. Подумала, что ты разлюбил меня. А это всего лишь другая женщина. Честно говоря, я этого ожидала. Даже удивилась бы, если бы этого не произошло. Я знаю, что все мужчины одинаковы. В том числе и ты, Роджер. Ты не столь честен, как пытаешься себя выставить.
Феррис попытался возразить, но она не слушала его.
— Пойди налей мне мартини, — сказала она. — Я тоже скоро вернусь.
