применения, флагманский броненосец «южан» продолжал стрельбу.
— Фи, расстреливать женщину-памятник, к тому же подаренную французами, недостойное для кабальеро занятие. Откуда такая безрассудная глупость, сдалось им это сооружение!
Не одобрив происходящее, тем не менее, Сергей Иванович не вмешивался — пусть сами сводят счеты, их дело. Хотя понимал, что уже завтра во всех газетах «северных» штатов выйдут газеты с громко кричащими заголовками, причем виновным сделают именно его. Хотя все видят, «что 'Инфанта Мария Терезия» вела бой только с мониторами, и не стреляла по городу, хотя цели имелись. Пусть считают это благородством, но причина в другом — 280 мм снарядов осталось немного, и их следует беречь. А после войны броненосцы пройдут капитальный ремонт, и на них установят новые орудия ГК. Но до этого еще много времени — пока идет война…
Отмечены территории, что когда-то находились, или продолжают пребывать под скипетром британской короны. Это и есть империя, над которой никогда не заходит солнце…
Глава 38
— Ваше величество, принцессы, — маршал поклонился, и улыбнулся — несмотря на жуткую нехватку времени, он всегда находил час, чтобы сделать доклад вдовствующей королеве, которая являлась регентом до совершеннолетия юного короля, и принцессе Астурийской, наследнице престола, если что случится худое с монархом. Самого короля Альфонса не было — двенадцать лет не тот возраст, чтобы заниматься государственными делами, отдавая себе отчет в их важности. Но то, что шестнадцатилетняя инфанта Мария Терезия тоже присутствовала на таких вот «вечернях» было во благо интересов короны, и эта девушка тоже вполне могла занять место в его планах. К тому же имея почти неограниченную власть, маршал все же старался соблюдать традицию — он обязан был давать отчет в своих делах королю, но сейчас регентше и принцессе Астурийской, Марии де лос Мерседес.
— Мы должны были потерпеть поражение в этой войне, поверьте, я отдаю отчет в сказанных мной сейчас словах, — маршал говорил тихо, вечер не любит громких речей. Да и беседа будет о столь важных делах, о которых только втихомолку рассуждать надобно.
— Вся Испания была бы потрясена, мы потеряли бы все наши владения на Тихом океане, я говорю о Филиппинах и островах. Лишились всей нашей Вест-Индии, хотя, что там осталось от прежнего величия, одни лишь жалкие остатки, Куба и Пуэрто-Рико. Но ситуация сейчас кардинально переменилась, и в лучшую сторону для нашего королевства — мы одерживаем победу над страной, победить которую было невозможно. Но случилось чудо — нам прислали на помощь человека, который вырвал шанс для короны, победил тогда, когда в Гаване я думал о поражении. Да и адмирал Сервера сам признавался, что победу в кампании добыл всего один моряк, и тот русский по происхождению. Его имя теперь повторяют по всем странам «Нового Света», где говорят на родном испанском языке.
— Я с дочерями каждый день молимся за него, дон Рамон. Это действительно подобно чуду — я получила письма из Вены и Берлина, в них таланту и храбрости альмиранте Рамоса отдают должное.
— Моя королева, вот эту тетрадку, которую вы внимательно прочитали, я получил от Рамоса, как видите, стоило нам последовать советам, как ситуация начала изменяться в нашу пользу. На нашу сторону открыто перешла могущественная Германия, хотя нам придется отдать половину Лусона и часть мелких островов. Причем именно те, что охвачены мятежом — не столь велика эта потеря, легко примирится, чтобы не говорили в клерикальной партии. А еще удалось вызвать новую междоусобную войну между янки и дикси, и в самый решающий момент мы получили в союзники возрожденную Конфедерацию, и теперь имея такую опору, можно с надеждой смотреть в будущее. Опосредованно оказали помощь из Франции, что явилось для нас очень значимым — мы получили большой кредит в самый отчаянный момент, крупные партии вооружения и боеприпасов.
— О да, никто не ожидал такой помощи, ведь все объявили нейтралитет, пусть и благожелательный к нам. Но выступить против сильнейшей державы «Нового Света» не решился никто…
— Решился, ваше величество, один человек решился, и для «Новой Испании» теперь его имя будет таким же, как Пелайо, король Астурии, и даже как «армигера» Эль-Сида Кампеадора. Однако одерживать громкие победы над врагом недостаточно, нужно воспользоваться плодами викторий, иначе у нас их вырвут из рук, и мы останемся ни с чем.
— Вы что имеете в виду, дон Рамон — скорое вмешательство в эту войну Британской империи?
— Да, ваше величество, это неизбежно — Лондон своего не упустит, он привык добиваться наибольших для себя преференций. А потому мы должны отстаивать свои позиции, но сделать это очень затруднительно. И в певую очередь из-за нашей внутренней борьбы. Те придворные и правительственные, а также церковные круги, которые всячески препятствовали проведению реформ на Кубе и Филиппинах, и могли бы привести королевство к краху в самом скором времени. Именно они привели к крушению нашу империю своим стремлением к доминированию и высокомерным игнорированием интересов жителей заморских территорий, в результате порочной практики они полностью отпали от нас. И они доведут страну до печального итога, если их мы не отстраним от власти. Но сделать это в самой Испании трудно, зато вполне можно полностью закрыть для них все наши заморские владения, и вообще путь, скажем так, в «Новый Свет», сведя их влияние там к ничтожно малому значению. Ваше величество — нужны новые методы и соглашения, которые устроят всех жителей, а не выступать в защиту эфемерных притязаний толики ретроградов, которые ничему не способны учиться, и никогда не делают выводов даже из собственных ошибок. Пришло время новых решений, и совершать их должны те, кто понимает ситуацию, и сможет ее приспособить к новым реалиям на благо «возрожденной» Испании.
Маршал был представителем «новых» реформаторов, только их по рукам и ногам связывали старые властные круги, опиравшиеся на церковь — они действительно жили прошлым и бредили величием Испании. Их политика привела к тому, что в первой четверти этого века от Испании отпали почти все колонии в «Новом Свете». Вроде бы можно было извлечь опыт, но нет — в шестидесятые годы было допущено ошибок еще больше, в результате вроде бы даже лояльные к Испании страны стали к ней враждебны. И королева все прекрасно понимала — она была австрийкой, и на нее не довлела тяжким грузом дань величию прошлого. А потому с маршалом стали политическими союзниками, и теперь
