нормального не могу. Это просто невозможно…
— Мы с отцом никогда не были близки… Точнее, были, но до того времени, пока он не стал настаивать на браке с Салтыковым. Знаешь, за последние несколько лет я даже задумывалась над тем, что, возможно, он вообще мне не родной. Разве родные так поступают? Я никогда не заставлю своих детей жениться на тех, кого они не хотят в своей жизни…
— Как мне нравятся твои слова, — хрипло смеется Эмиль.
— Не поняла. Какие слова? Я тут о чем, а ты…
— Своих детей. Именно так ты сказала, Арина. Насчет твоего отца. Я тоже так думал, но, к сожалению, он тебе родной. Извини, конечно, за прямолинейность и резкость, но это так. Он перевел один из своих домов на имя того парнишки, который хочет продать его… Я вот думаю… Может, позвонишь отцу и расскажешь о планах его сынишки, которого он так ценит? А тебя вообще не считает своей. Они с Салтыковыми сегодня были на открытии какого-то их общего маркета. Поверь, ты сделаешь своему папе очень крутой подарок — заставишь снять розовые очки с глаз.
— С удовольствием сделаю, — киваю. — Дай мне свой телефон. Будет еще круче, если он увидит, что я звоню с твоего номера. Отец века, ей-богу.
Глава 27
Сын… Значит, поэтому отцу всегда было плевать на меня? Ну да… Зачем я ему, если крутой сынишка есть и женщина любимая? До меня просто нет дела.
Я же не рядом с ним, не поддерживаю его. Потому что никогда не видела той же поддержки от него. После смерти мамы он просто стал эгоистом. Значит… Так, стоп. Мамы нет около тринадцати лет, а сыну-то восемнадцать… Это что вообще… Он что, изменял маме?
Боже… Только сейчас до меня доходит причина их бесконечных ссор. Ведь мама всегда была мягкой, заботливой. Меня оберегала так, будто боялась чего-то… Я помню, однажды она хотела уехать к бабушке, но потом что-то случилось, и она передумала. Говорила, что хочет расслабиться чуточку, однако отказалась от так называемого отдыха. В моей голове крутятся такие мысли… Папа угрожал ей — слышала собственными ушами. Но тогда я была мелкой девчонкой, которая думала лишь об учебе и не углублялась в их разногласия. Думала, так бывает в каждой семье.
Длинные гудки действуют на нервы. Мне становится хреново. Сжимаю телефон рукой, а Эмиль… Он гладит мою спину, просит успокоиться.
На глаза наворачиваются слезы. Я такая тупая! Вот реально! Почему я ни разу не догадывалась, что у мамы случился сердечный приступ из-за отца? Она явно узнала о его любовнице. О сыне…
— Скажи, что можешь выслать красивые фотографии, подтверждающие, что его сынишка не белый и пушистый.
Эмиль подливает масла в огонь. Не понимает, что я зла не только из-за того, что у меня, оказывается, есть братишка. Что теперь я старшая сестра наркомана…
Я зла еще и из-за факта, который созрел у меня в голове: к смерти матери причастен отец! Если мои мысли подтвердятся… Я сама уничтожу его! Я осталась без матери из-за него! Я лишилась Эмиля… Папа один из тех, кто поиграл с нашими судьбами. Я потеряла столько лет…
— Пожалуйста, не вмешивайся. Мне есть ему что сказать, — прошу я Бестужева. Он кивает в знак согласия.
— Да! — отец чуть ли не орет, принимая звонок. — Что тебе нужно, Бестужев?
— Не Бестужев. А Бестужева, — рычу в ответ, специально подкалывая его. — Пап, ты как? Не рад меня слышать?
Воцаряется тишина. Эмиль откидывается на спинку кресла. Его губы дергаются в довольной ухмылке.
— Ты что несешь? Замуж за него, что ли, выскочила?
— А почему бы и нет, пап? Я же не изменяла своему безумно «любимому» супругу. Развелась и только потом вступила в брак с Эмилем. В отличие от тебя, папочка, я не предатель.
Я чувствую, как Бестужев напрягается. Хмурится. Вопросительно выгибает бровь, не понимая, о чем я говорю. А ведь я и сама, как тупая идиотка, не анализировала… Не сложила два плюс два, не соображала, что когда-то ссоры в нашем доме были бесконечными. А сейчас, когда Эмиль рассказал мне о том, что у меня есть брат, а у отца женщина, с которой он явно в отношениях давным-давно, у меня буквально глаза открылись. Теперь ясно все… Мама узнала о его измене, хотела уйти. Но…
— Что за ересь ты несешь?
— Ересь? Пап, знаешь… — втянув носом воздух, я на секунду прикрываю глаза. — Я часто думала над тем, почему последние годы мама была грустной. Постоянно ссорилась с тобой. Ваши разногласия не заканчивались. Помнишь, однажды она сказала, что уйдет и заберет меня с собой. Она просто хотела отдохнуть… Правда, это был повод, и ты это прекрасно знал. В отличие от меня. Ты тогда так наорал на нее. Сейчас… Сейчас я понимаю, почему ты не реагировал, когда Глеб угрожал мне. Потому что у вас характер одинаковый. Точь-в-точь. Он, как и ты, любишь качать свои права. Но в итоге… Салтыков мне даром не был нужен. Никогда. А ты потерял такого светлого человека, как моя мама. Ценить вы не умеете то, что прямо перед вашими глазами. Скажи честно, та женщина лучше нее? Она за тобой ухаживает точно так же, как моя мать? Заботится? Ухаживает?
В трубке раздается глубокий вздох. И я понимаю: ни черта подобного. Его не устраивает новая семья. Но та женщина, походу, хорошенько держит отца на своем крючке. Умница, можно позавидовать такой дамочке.
— Откуда ты узнала? — выдает отец еле слышно. — Тот кретин рядом с тобой? Слышит наш разговор?
— Кретин — это тот, кого ты постоянно поддерживаешь, папуль. Моего мужчину не смей так называть. В отличие от вас, он меня ни разу не ударил ножом в спину. Вы просто обвели нас вокруг пальца… Мы попали в вашу ловушку, не отрицаю… Но сейчас я об этом говорить не хочу. И нет, он не рядом. Если хочешь опустошить душу, то пожалуйста. Я тебя внимательно слушаю.
— Я не хочу по телефону обсуждать эту тему, Арина.
— А встречаться я не собираюсь, пап. Ты не думай, что я буду точно так же терпеливо болтать, оказавшись лицом к лицу с тобой. Поверь, я тебе сейчас глаза выколоть готова. Никакая адекватная дочь так не поступит, верно? Но я это не задумываясь сделаю, если ты вдруг решишь приехать сюда. Потому что ты не только мамину жизнь испоганил, но и мою. Бумеранг хорошая штука, знаешь?
