уползло за печку и там затихло.
— Так ты ещё и нечисть с собой таскаешь? — немного растеряно спросил он и ослабил захват.
Я снова рванулась к выходу, и моё верное фамильное выскочило из-за печки и заковыляло за мной с таким видом, будто собиралось помереть под первым же забором, но всё равно упорно не желало оставлять хозяйку без охраны.
Настиг парень меня возле сарая и вместе с блюдом отконвоировал обратно в избу. Демонстративно запер дверь и усадил в угол на сундук. Аккуратно снял наручни, закатал рукава и бережно вынул из одного из сундуков обернутые тряпицей три испестрённых странными знаками чёрных булыжника, размером со страусиное яйцо каждый. Парень принялся старательно раскладывать камни на полу и выводить что-то мелом вокруг них. Потом поднялся с четверенек и утёр со лба пот, и я заметила на его правом запястье тату в виде следа звериной лапы.
Он проследил за моим взглядом.
— Дошло наконец, с кем шутки шутить удумала?
До меня, конечно, не дошло, но возражать я ему не стала. Попытаться бежать снова не рискнула, а через некоторое время заметила, что сил становится всё меньше, накатила страшная сонливость: меня мутило, воздуха не хватало, в глазах мельтешили мушки, а голову будто ватой набили. Неужто это всё булыжники?
Когда скрипнула дверь, и раздался голос, который мне сейчас хотелось услышать меньше всего, я даже сначала подумала, что брежу.
К сожалению, это был не бред. А тот самый оборотень Ян, одетый также странно, как и парень, принявший меня за русалочку с местного болота. Я замерла и постаралась слиться со стеной.
— Не пойму, почему мне лично этим нужно заниматься.
— Ты должен на неё посмотреть. Это какая-то слегка двинутая нежить, — страстным шёпотом принялся доносить на меня (на кого же ещё?) мой тюремщик. — Я бы поостерëгся выпускать её в Лихолесье. Как бы боком не вышло.
— Алексей, давай по делу и без рекомендаций. Почему ты решил, что двинутая? — усомнился Ян.
— Она ломилась в наш сарай и всё бормотала «хочу домой в кладовку», — он многозначительно подвигал бровями и, решив, видимо, что этого не достаточно для характеристики моих умственных способностей, ещё и покрутил пальцем возле виска.
— Майя?! — наконец обратил на меня внимание оборотень. — Какого лешего ты здесь делаешь? Ты меня слышишь? — потряс меня за плечи, потом заметил булыжники, нахмурился распинал их по углам и одарил парня грозным взглядом. — Объясни мне, пожалуйста, как ты здесь оказалась, — с расстановкой и теперь ласково произнес он, так будто разговаривал с ребёнком или нервной лошадью.
Я подняла на него мутный взгляд, держась рукой за горло: сил не было вздох сделать, и, кажется, потеряла сознание.
— Ты идиот?! Нахрена ты её душегубкой запер?
— Она убегала! Ещё и блюдом этим по башке навернула. Что мне ещё было делать? — нисколько не раскаялся он. — Нежить поганая.
— Она ведьма, мать твою! Живая! А ты её убил… почти. Воду неси, быстро! Да нет же, живую воду!
* * *
От живой воды я очнулась. Мало того, во мне теперь бурлила дикая энергия, сердце стучало отбойником, душа требовала свершения подвигов. Поэтому меня вовсе не удивило, когда в организме проснулась небывалая прыть: пока Ян разводил суету вокруг меня, я тайком велела блюду найти и привести Макса (ни на что особенно, впрочем, не рассчитывая, просунула фамильное в окно). А вскоре и сама совершила удачный побег. Почти удачный.
— Да отвали ты! Чтоб тебя черти драли!..
Оборотень с большим трудом догнал меня и повалил, прижав собой к земле. Силы постепенно оставляли меня, и сопротивлялась я уже не так яростно. Яну же, казалось, всë нипочём: хватка его по-прежнему не давала ни единого шанса вырваться.
Я последний раз дёрнулась и затихла, набираясь сил для новой попытки освободиться. Было тихо, но издали слышались крики, улюлюканье и какое-то похрюкивание. Мы с оборотнем переглянулись, будто оба разом подумали, не померещилось ли это, затем синхронно повернули головы на звук.
Не знаю как он, лично я сначала оторопело таращилась на появившуюся на горизонте, словно ниоткуда, гурьбу… чертей, по-моему. Которые орали, гугукали, хрюкали и направлялись явно в нашу сторону. А потом мне стало страшно.
Я испуганно покосилась на Яна, и он, к моему разочарованию, выглядел слегка озадаченным, если не сказать изумлённым. Уверенность в его взгляде меня бы, определённо, устроила гораздо больше. Тем временем гурьба чертей неминуемо и стремительно приближалась. Не сговариваясь, мы с оборотнем вскочили и драпанули. Деревья мелькали на периферии зрения, земля мельтешила под ногами: так быстро я в жизни не бегала, а хрюкающая орда не отставала.
— Сюда! — крикнул Ян, резко дëрнув меня за руку. От неожиданности дыхание сбилось, в боку нещадно закололо, но из последних сил я все же рванула за ним. Теперь мы бежали в гору, впереди забрезжила надежда на спасение в виде избы. Но гора… это стало последней каплей, и я, не помня себя от усталости, просто рухнула на землю.
— Всë… не могу… больше…
Оборотень пробежал ещё несколько метров по инерции и вернулся, попытался меня поднять. Но тут черти нас настигли.
Напрыгнули они почему-то только на него. Сначала я не могла поверить в такую удачу: так и продолжала лежать на земле, скрючившись в три погибели, прикрывая голову руками, хотя меня никто и пальцем не тронул. Когда нахлынувшая смелость позволила мне краешком глаза оценить происходящее, я убедилась в подозрении: черти бешено прыгали совсем рядом и прыгали они по оборотню. Однако при этом — всей суматохе и царившему вокруг хаосу — Ян не утратил своей горделивой осанки и легко разбрасывал вокруг себя чертей, как котят, одним взмахом руки. Некоторое время я заворожённо любовалась этим действом, пока от внезапного озарения мне стало смешно и немножко стыдно одновременно. Судя по взгляду, далёкому от доброжелательности, оборотень тоже сложил два и два.
— А ну отвалите от него! — гаркнула я.
Черти, повинуясь, мигом отхлынули на приличное расстояние.
— Не вздумай… — качнул головой оборотень, но я не прислушалась к его совету.
— Окружите, но не нападайте… задержите его, в общем, — сбивчиво велела чертям я и, поминутно оглядываясь, стартанула прочь.
— Стой, там омут, идиотка…
Это было последнее, что я услышала.
* * *
Вскоре я, конечно, пожалела, что не послушала оборотня. Сложно не пожалеть, сидя по пояс в трясине. Попытки выбраться отняли остатки живоводных и своих собственных сил. Не давала окончательно отчаяться кочка, заросшая осокой, которую я обняла как родную.
Вокруг самозабвенно квакали лягушки, в голове эхом раздавалось странное для
