мужа, пока смерть не разлучит вас.
Смотрю на Олю. Сквозь тонны нанесённой пудры и тонального крема я вижу дорожку, которая идёт от нижнего века до самого подбородка. Она плачет? От радости, наверное. Ей достался такой красавчик, к тому же любит её больше жизни. Вдруг она повернулась, огляделась по сторонам и зажмурилась. Гости, выжидательно, с замираем сердца уставились на неё.
–Что, решила сбежать? – нагнулся я к её волосам и шепнул так, что никто кроме нее не услышал. – А как же счастливая семейная жизнь, брачная ночь и все те ночи, что ты дарила мне и подаришь снова?
Выражение её лица теперь напоминало маску Пьеро из мультика «Буратино». Такая же тоскливая, печальная. Ты в клетке, моя любовь. Только я имею право отныне прикасаться к тебе.
–Откажешься – всё равно никуда от меня не денешься. Я тебя везде достану. – продолжать пугать её я.
Оля помедлила, но всё же ответила:
–Да.
Все стоя аплодировали, кто-то свистел, плакал или кидал в нас лепестками роз. Оля вымученно улыбалась, а я счастливо смеялся и радовался.
Ты- моя. Моё –всё.
Одно твоё слово – и я убью хоть родную мать. Сровняю небо с Землёй. Переверну планету, сотру всех в порошок. Лишь бы ты была со мной, моя любовь.
***
Это день настал! Оля уволилась из своего ужасного кафе. Теперь сидела дома или ходила на шопинг. Тратила мои миллионы, но я был доволен. Всё-таки женщину можно купить, а она наконец-то становилась счастливой. По ночам она часто уходила спать в другую комнату, но я приходил к ней снова и снова. Я лупил её в порыве страсти, давал пощёчины, оставлял синяки на теле и раны на губах, обкусывая их до крови. Каждый раз она молила пощады, но я был непреклонен.
Однажды, просматривая банковские операции, я стал замечать одну закономерность: Оля ходит в один и тот же ресторан, расплачивается там практически в одно и то же время и только по четвергам. Это показалось странным, так как, как раз в этот день я встречался с друзьями и играл в бильярд. Это было нашей традицией. Приходил я поздно ночью и не заходил к Оле, которая, как обычно, уходила спать в другую комнату.
В следующий такой четверг мне пришлось приставить к ней Олега – моего детектива. Молодой парень маленького роста, с большим фотоаппаратом наперевес. На самом деле он был обычный, просто с Олегом смотрелся громоздко. К вечеру он принёс мне фото Оли в компании молоденького парня. Вот он целует её руку в ресторане, вот они громко хохочут, сидя за столиком. Олег даже сумел забраться на крышу соседнего здания, которое стояло параллельно отелю, в котором они снимали номер с бассейном. И вот оно, то самое фото, которое потом я затолкаю ей в глотку: она сидит на краю этого самого бассейна совсем голая, даже не прикрываясь ничем. Вообще, понимаете? В голове не укладывается. Она сидит с раздвинутыми ногами, изогнув спину назад, выставляя напоказ свою упругую мокрую грудь. Его голова торчит у неё между ног, а тело находится в воде.
–Ах ты сука. – тихо прошипел я, со злостью, гневом.
–Что? – отозвался Олег.
–Ты свободен, Олег, спасибо за работу.
Олег кивнул и мигом смылся из моего кабинета.
Я так и просидел до вечера в такой позе: за столом, глядя на фото, попивая виски из стакана. Два таких же валялись на столе, разбитые на мелкие осколки. Хрупкое стекло не выдерживало моего напряжения и предательски разбивалось, обливая дорогим виски не менее дорогую поверхность стола. На столе стояли часы, которые тикали и раздражали меня ещё больше, но я терпел, смотрел на бегущую стрелочку и считал секунды, минуты часы до её прихода. И вот, наконец, я слышу приближающийся стук каблучков. Сначала тихий, а потом громче и отчётливее. Оля идёт в мой кабинет, размахивая маленькой сумочкой, висящей у её на кончиках пальцев. Она остановилась в дверях. Я взглянул на неё: причёска свежая, наверное, была у мастера перед приездом домой. На фото у неё распущенные волосы, струящиеся белым прядями по плечам, а сейчас – конский хвост, затянутый так, что натянулась кожа на лице. Макияж нанесённый недавно: идеальная ровная кожа, губы, накрашенные чёрной помадой.
–Чёрный? – спросил я. – Почему не алый? Ты всегда любила этот цвет.
–Хотела экспериментов. Нравится? – нашлась Оля и чмокнула воздух губами.
–Тебя как будто целовал сам дьявол. – серьёзно процедил я.
–Ах, хорошо, что он. Не люблю ангелов. – Оля подошла и присела в кресло-качалку рядом с камином, в котором тихо потрескивали дрова.
–И я. Особенно фальшивых ангелов. И белых овечек. Таких крохотных, милых овечек. В детстве, когда мама была еще здорова, мы жили в деревне. У нас было много овец, я любил их пасти, управлять ими, командовать, гонять по полю, хлеща палкой. Одна овечка у нас была особенная, меньше всех остальных. Я её очень любил. Таскал на руках, и она была совсем не тяжелая, такая крошечная, знаешь ли. – Я встал и начал ходить по комнате туда-сюда, погружаясь с воспоминания. – Как-то раз я плакал, потому что мама меня отругала за что-то, уже не помню, что тогда натворил. Я пошёл к своей любимой овечке, обнимал её, зарывался с головой в белоснежную шерсть, а потом…Она меня укусила за щеку. Это было так… – запнулся я. – Неожиданно и обидно. Я стал плакать еще сильнее, громче прежнего, и всеми фибрами своей души возненавидел эту тварь. Схватил отцовский нож, который лежал на подоконнике хлева и зарезал её. Наносил удары снова и снова и слышал жалобный писк этой овечки. Белая шерстка пропилась кровью почти насквозь. Я бил и бил, даже когда она замолчала, а когда выбился из сил и закончил с ней, наконец, успокоился.
Оля сидела, слушала, и, с каждым моим словом её брови поднимались выше и выше.
–Знаешь, что это значит? – я нагнулся, уперся руками в колени и поравнялся с её лицом, смотря в глаза. Её взгляд обжигал.
Оля покачала головой.
–Никогда не доверяй даже милым и добрым овцам, они всё равно окажутся первыми, кто укусит тебя и сделает больно, оставив шрам на всю жизнь.
Оля не сводила с меня глаз, нервно сглотнула, а потом я отошел к столу за заветной фотографией. Порывшись в ящике стола, достал скотч, яростно оторвал кусок и приклеил фото к зеркалу, которое висело на стене, прямо по правое плечо Оли.
–Что ты делаешь? – нахмурившись, спросила она,
