— Законы? — тихо спрашиваю, поднимая взгляд. — Ты ведь никогда не жил по правилам! Тебе просто так удобно…убить Максима, прикрываясь чертовыми законами! — кричу.
— За каждый поступок, есть ответ. Зачем мне щадить его…? — сердито.
— Потому что…я тебя прошу…, - еле слышно. — Ради меня… Пожалуйста…
Он замирает, словно обдумывает мою мольбу, хотя в глазах холод, а после отводит взгляд и тяжело выдохнув, говорит:
— Один раз тебе уже удалось меня обмануть, а на второй — я не поведусь.
— Ты о чём? — растерянно.
— Забыла свою ложь, предательство год назад? А ведь тогда, ты так же смотрела на меня…словно были чувства, — отвечает не щадя. Так жестоко.
А у меня на мгновение дар речи отбирает.
— Год назад? — прихожу в себя, спустя несколько секунд и приближаюсь к нему. Просто набрасываюсь на него с кулаками, бью его в грудь и кричу: — А кем ты был год назад?! Ты унижал меня, каждый день! А я не лгу сейчас… Не лгу! Ни сейчас, ни тогда, ублюдок ты чертов!
А он ловит мои запястья в свои руки, закручивает руки мне за спину и прижимает к своей груди, в которой сердце билось словно бешенное…как и моё! Упрямая сволочь!
Вся эта ситуация, ну ни с колечко не равнодушна ему!
Он отпускает мои руки, гладит по спине, вжимая в себя, а я не спешу отстраняться. У меня просто не было сил. А слёзы лились как из водопада, заливая рубашку Асада, которая вмиг промокла насквозь…
— Успокойся, — тихо и мягко. — Ещё не одна женщина, не вызывала во мне такие противоречивые чувства, когда хочется убить и обнять одновременно…, - признаётся.
— Сколько уже можно…? — жалобно.
— Ты предала меня…опять. Воронов стал важнее, чем я…
— Мне важнее моя сестра! Как ты не поймёшь, — устало, сквозь слёзы.
— Я прощаю тебя…последний раз, — вдруг говорит. — Останься… со мной.
— Максим будет жив? — спрашиваю с надеждой, слегка отстранившись, чтобы заглянуть ему в глаза.
А он смотрит на меня своим мрачным взглядом, в котором нет ни толики добра и отрицательно качает головой.
И я сдаюсь. Отстраняюсь. С трудом освобождаясь от его рук, которыми он ненавязчиво, но всё же удерживал меня за талию и, не поднимая на него глаз, ухожу прочь…
Глава 37Милена
Я прорыдала всю ночь.
Мне было трудно поверить в то, что это всё. А ещё, я просто не знала, как помочь Максиму. Если Асад хочет убить его, невзирая на мою мольбу, значит, он прикончит его даже когда я буду под защитой Воронова.
Вся эта ситуация сводила меня с ума. Я устала и была эмоционально выжата.
Никто не говорил, что будет легко, особенно рядом с таким человеком как Сабуров, но я любила его, не смотря ни на что. И я знала, что буду продолжать его любить, даже если он убьет Максима…
Но самое смешное, что я не хотела этого чувства любви, пыталась ненавидеть Асада, как положено, за его поступки, но не могла…
Кроме того, я так же не могла рассказать Максиму о том, что Асад жив, что вся опасность грозит ему именно от него! Потому что знала, что Воронов тоже не оставит этого, и будет вновь война, а я опять окажусь с этим ужасным чувством, потерять свою любовь.
Знать, что он где-то есть, живой — это лучше, чем осознавать: что его нет, и ты больше никогда его не увидишь!
И все эти мысли, мучили меня, целую ночь, изводили, разрывали. Я не знала, что мне делать, не видела выхода и не могла выбрать.
На весах: моя любовь и семья моей сестры!
Это так несправедливо….
Под утро я задремала на некоторое время. Потом проснулся Амир, и я как зомби, начала заниматься им: кормить и переодевать.
Вот моя семья! Родная кровь, тот, кто никогда не придаст… Я должна думать о сыне.
Амир мой стимул, приоритет, сила…
Но что если и Асаду дать это всё? Попробовать возродить в нём отцовские чувства! Дать понять, что у него есть семья и в нём нуждаются! Что о риске нужно забыть, а больше думать о себе, своём сыне, и о безопасности для нас!
Что если…попробовать коснуться его сердца! Силой ворваться в его душу и разбудить ту мизерную толику его чувств, которые скрыты где-то глубоко в нём!
А они были…теперь я знала, и он открывался мне. Временами.
Если Асад отступит, Воронов тоже не причинит ему вред, и я знала к кому обращаться, чтобы получить гарантии этого! Роксана пойдёт мне на встречу, поможет, если я попрошу её и признаюсь в своих чувствах.
Как только я об этом подумала, в дверь моей спальни тихо постучали, дальше последовала короткая пауза и в комнате появилась Ирина Александровна.
— Доброе утро, милая, — мягко говорит она. — Если оно доброе…
А я грустно улыбаюсь.
— Вы уже виделись с Асадом? — спрашиваю, а после вспоминаю о том, что сделала и сразу извиняюсь:
— Простите… Воронов муж моей сестры, и я не могла…
— Не оправдывайся. Я всё понимаю, — обрывает. — Асада гложет губительное чувство мести, но я очень надеюсь, что он одумается.
— Вряд ли… Для этого, нужно какое-то чудо. Сверхъестественное событие… Вмешательство Всевышнего…, - не верю я. А потом я замечаю в руках женщины большой чехол для одежды, и пакет, который болтался на локте, и запинаюсь, бросая на Ирину Александровну вопросительный взгляд.
— Да, это тебе, — подтверждает она устало, оставляя свою ношу на кровати. — Поверь, я говорила ему, что это плохая идея, упрашивала его, но он категоричен, и не слушает меня…
— Что это? — уточняю.
— Твоё условие, — грустно отвечает она. — Он просил меня, так тебе и передать. Если ты согласишься на это, тогда он тебя отпустит. В другом случае, ты останешься в его доме, не смотря на развязку с Вороновым… Прости…
— И что это значит! — сержусь, приближаясь к чехлу.
Расстегиваю молнию, и перед моим взором появляется красивая чёрная ткань, усеянная маленькими, серебристыми камушками. Полностью избавляю от преграды, дергая за мягкую ткань, и в моих руках оказывается невероятно красивое платье, которое явно могли носить только настоящие богини, а не такие простые смертные как я.
Ночное, звёздное небо…так я могла его описать.
Длинной в пол, с разрезами до бедра на обе ноги, открытые плечи, глубокое декольте и ткань, приятная на ощупь.
— Здесь ещё подходящие туфли и украшения…, - добавляет женщина, вырывая меня из восторженного состояния.
— Зачем это всё? — продолжая ласкать мягкую материю, тихо спрашиваю я, хотя некие догадки, сами возникали в моей голове.
Наивная дурочка…
