нецелесообразности проведения разработанной крупной войсковой операции по уничтожению банды Крюка. Зарубин и Веригин были уверенны, что бандитов в четырёх «студебеккерах» можно нейтрализовать малыми силами. А две группы бандитов при их выходе из леса к складам окружить и предложить сдаться. Кто-то сложит оружие. Кто-то вместе с Быком явно откажется. Вот этих самых тогда и нужно будет загнать на минное поле и уничтожить.
Савельев срочно собрал совещание, пригласив на него помощника министра госбезопасности Литвы. После обсуждения новых данных большинство офицеров поддержало предложение Савельева — масштабную войсковую операцию отменить, ограничиться точечными ударами по бандитам. В окончательном виде доработанный план предусматривал нейтрализацию отряда Крюка в момент выезда «студебеккеров» из Пабраде на Вильнюсское шоссе. Руководителем этой частью операции был назначен майор Зарубин. Под его начало передавались рота из батальона осназа внутренних войск и группа оперативных сотрудников райотделов милиции и госбезопасности во главе с капитаном Веригиным.
За блокировку примыкавших к складам с тылу лесных массивов, уничтожение в них схронов и окружение групп бандитов во главе с Быком отвечал майор Илюхин. Под его начало выделялась рота из батальона осназа внутренних войск и рота внутренних войск, прибывшая из Каунаса. Две роты внутренних войск под командой майора Ватрушкина решили оставить на территории складов, как это было предусмотрено первоначальным планом. На всякий случай, так сказать, в виде резерва.
После совещания офицеры отправились выполнять новый, письменно оформленный приказ. Когда в помещении никого не осталось, помощник министра госбезопасности Литвы подполковник Лужин спросил Савельева:
— Когда вы, Александр Васильевич, намерены согласовать изменения в плане операции с центром?
Савельев ответил не сразу. Закурил, придвинул пачку «Казбека» к Лужину.
— А стоит ли, Николай Ефимович? Изменения-то по сути незначительные. Стоит ли тревожить начальство?
От удивления левая бровь Лужина поползла вверх. Он даже поперхнулся дымом.
— Не боитесь, Александр Васильевич? Начальство ведь не любит несогласованных изменений своих приказов.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — Савельев невесело улыбнулся.
— Я не Бог, конечно, но на меня вы можете положиться, я не выдам. А что моему министру сказать?
— А и не говорите ничего. Будто всё будем делать согласно утверждённому плану. Всю ответственность беру на себя.
— Вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг жертв будет много с нашей стороны? Что тогда?
— Будем надеяться на опыт и профессионализм наших бойцов, командиров и оперативников. Ну а если что, повинюсь. Повинную голову меч не сечёт.
— В нашей конторе ещё как сечёт. Вы не хуже моего знаете. Ну, да ладно. Удачи вам, коллега.
На хуторе готовились к празднику. Завтра все католики: и литовцы, и поляки, будут праздновать день Святого Матфея, апостола и евангелиста. С раннего утра Пятрас Баркявичус нагнал самогону, очистил его древесным углём, насыпал в бутыль ягоды смородины. Отменная будет наливка.
Алдона замесила тесто для праздничного пирога-курника, отварила свиную голову, из мяса и ушей которой сделает отличный зельц. Она сидела во дворе, ощипывала двух петухов и наблюдала, как сыновья мастерски складывали наколотые ими дрова в большой дровяник.
Материнское сердце и радовалось за дарованных ей Богом прекрасных детей, и было тревожно за них. Что будет с ними? Марюс через неделю отправится в Каунас на учёбу в школу милиции. Он получил благодарность министра внутренних дел республики и рекомендательные письма райотделов милиции и МГБ. Если Господь даст, через два года старший сын станет офицером милиции. Лукавый Линас помалкивает, что-то скрывает от родителей. Всё время о чём-то секретничает с Марюсом. Похоже, и он собрался идти по стопам старшего брата. «О Господи и Пресвятая Дева Мария! Спасите их, помогите им!»
Тревожила дочь Эгле. Стала часто задерживаться после школы. Сорока на хвосте принесла (сердобольные бабы в сельском магазине поведали), будто Эгле встречается с молодым и красивым офицером милиции. Этого ещё не хватало! Ей ведь под Рождество только семнадцать исполнится. Школу нужно закончить. Вот и сегодня опять задерживается.
Со стороны нововиленской дороги раздался шум подъезжавших машин. Из «виллиса» выбрались три молодых офицера и, Матерь Божья! — Эгле. Вся компания подошла к Алдоне и поздоровалась. Двоих она знала, они уже приезжали к Марюсу и Линасу. Они общались с ней радушно, как со старой знакомой. Высокий, стройный старший лейтенант милиции Заманов, в сторону которого, словно молнии, летели восхищённые взгляды Эгле, представил третьего:
— А это старший лейтенант милиции Иваньков, наш коллега.
Подошли братья. Марюс по-братски обнялся с офицерами, Линас пожал им руки. Лейтенант Буторин спросил Алдону:
— А где хозяин?
— Сейчас позову, — ответил за мать Линас и бегом бросился к сараю, откуда попахивало свежачком.
Пятрас поздоровался с угрюмым видом, но руки никому не подал. Когда все расселись вокруг стола под навесом крыльца, Заманов начал разговор:
— Сегодня к вам должны наведаться гости. Не за продуктами они придут, за вашими жизнями.
Алдона вскрикнула и прижала ко рту конец платка. Дети были спокойны, похоже, они всё знали. Пятрас положил на стол свои тяжёлые кулаки, жёстким взглядом окинул офицеров и хрипло процедил:
— А вам откуда известно, за чем они придут? Может, они нас с праздником хотят поздравить?
Буторин заметил, усмехнувшись:
— Это вряд ли!
— Они придут мстить, — продолжил Заманов, — мстить за ваше, как они считают, предательство. За Марюса, за Линаса и Эгле, которые ненавидят бандитов так же, как большинство литовцев.
— Отец, — Марюс положил руку на руку отца, — я был вместе с офицерами, когда брали Обуха. Думаю, Крюк пошлёт к нам Аиста, ты знаешь этого зверя. Они придут жечь хутор и нас убивать. Очнись, отец. Сегодня нам предстоит бороться за нашу семью, за маму, за Эгле, за новую жизнь без бандитов.
Пятрас молчал. Алдона обняла его за плечи и тихо плакала. В разговор осторожно вступил Иваньков, спросив хозяев:
— У вас есть место за пределами хутора, где бы вы смогли переночевать?
Пятрас и Алдона молчали.
— Есть, — решительно ответила Эгле, — в трёх километрах на хуторе живёт моя крёстная, тётя Гражина, полька, вдова бывшего повятского землемера. Мы часто общаемся, братья помогают ей заготовлять и колоть дрова. Она спрячет нас.
— Прекрасно, — сказал Заманов и обратился к Линасу, — запрягай, Линас, лошадь, бери своё оружие и вместе с родителями и Эгле отправляйся на тот хутор.
Линас, недовольный, что его опять отстраняют от горячего дела, согласно кивнул головой и отправился в конюшню.
— Я никуда не поеду, — буркнул Пятрас.
— Поедете, ещё как поедете! — раздражённо ответил Буторин. — Это, уважаемый хозяин, не просьба, а приказ. Не поедете добровольно, свяжем и отправим силой. На сборы вам двадцать минут. У нас ещё очень много дел.
Смеркалось. Отсветы ушедшего
