— Спасибо за приглашение. Я в гостиной на диване посплю.
— Прости, я случайно пролил на него стакан с водой, — докладывает он мне, скорчив гримасу сожаления. — Хотел твои цветочки полить…
— Ты — что?! — вскрикиваю я, не веря своим ушам.
— Не волнуйся, до завтра все высохнет. Я пропитал лужу вторым одеялом. Но ты же не против поспать со мной под одним?
— Мы с тобой уже провели две незабываемые ночи. Нам нечего стесняться, — подмигивает он. — Родинку на твоей правой булочке я прекрасно помню.
Меня аж трясти начинает от его пошлых намеков. Стиснув зубы, выдыхаю и кладу ладонь на живот. Доченька, на удивление, абсолютно спокойна. У нее словно какая-то незримая связь с отцом.
Признав, что мне не отбрыкаться, я укладываюсь в постель, тут же оказавшись в тесных мужских объятиях.
— М-м-м, как вкусно ты пахнешь, — шепчет он, носом втягивая с воздухом и мои волосы. — Спасибо за ужин, Крош. Никогда так вкусно не ел.
— Отвянь с этим сахарным сиропом, — ворчу я, разворачиваясь к нему попой. — Говори прямо, что надо?
— Да так. Просто спросить хотел.
— Ну так спрашивай. — Чуть поворачиваю голову, не отрывая от подушки.
Демьян приподнимается на локте за моей спиной и проводит ладонью по моему животу. Пару секунд он медлит. Потом хмыкает и озвучивает то, что его терзает:
— В кого? — не догоняю я.
— В отца своего ребенка.
Я едва сдерживаю смех. Отвернувшись, прячу улыбку. Какой же он дурак! Я даже начинаю входить во вкус этой азартной игры. Как скоро до него дойдет? Или не дойдет, пока сама не расскажу?
— Безумно, Дем. Во сне и наяву грежу им, — отвечаю я, проглотив душащий меня смех. — Тебя это расстраивает?
— Напротив, — вдруг отвечает он с надвигающейся угрозой и опускается к моему уху. — Теперь я нацелен высадить этого пассажира из твоего сердца…
Глава 17. Демьян
Эту паразитку придется отучить просыпаться в пять утра. Я только вошел во вкус эротического сна с ее участием, а она давай топать, шуршать, хлопать. Наконец укатывает себя в ванную, и я снова закрываю глаза.
Вздох. Воспоминания. И по венам опять тянется лава. Пес знает, как я вытерплю ближайшие месяцы! Видеть Колобка, быть рядом, прижиматься к ней, вдыхать ее запах, но не иметь возможности зайти дальше обнимашек… Дожить до тридцати и заняться рукоблудием тоже надо уметь. А мне, походу, поможет только самодеятельность под влажные фантазии. Которые безжалостно обрывает трель входящей смс-ки.
Открываю один глаз. Мобильник Колобка, лежащий на тумбочке, чуть меняет направление из-за вибрации. Ну и кому что понадобилось от моей невесты в пять утра?!
Резко сажусь и на автомате хватаю ее дешевый гаджет. Экран заблокирован, поэтому прочитать могу лишь имя контакта, приславшего ей что-то безумно важное в такую рань.
«Любимый братик».
И все бы ничего, у самого два брата, но с фотки мне лыбится табло того шимпанзе, чья икринка якобы раздула Колобка. На миг аж затошнило от тревожной мысли об инцесте. Хоть одумываюсь сразу. Не может быть Колобок настолько развратной! Она тупо меня поимела, назвав любимого братика отцом Габриэллы. Либо настоящего покрывает, потому что там серьезный чел, либо Виталик вдул, а от него лучше держаться подальше. И все-таки самое забавное, что в день нашего волшебного знакомства она уже была беременна! Или… залетела парой дней позже?
От напряжения лоб загудел. Опасно столько думать. Спятить можно.
Дверь ванной щелкает, и я возвращаю мобильник на тумбочку. Колобка встречаю широкой улыбкой. Почти не пакостной.
— Проснулся? — фыркает она, махровым полотенцем пропитывая мокрые волосы.
— Ты надеялась, что этого не случится? — Мои брови ползут вверх от ее заботы и вежливости. Я к ней со всей душой, чуть ли не в любви признаюсь, а она только и делает, что гонит меня и проклинает.
— Я надеялась, что ты сбежишь, продрав глаза, — признается она.
— А мне некуда бежать. Тем более здесь кормят, — скалюсь я, вылезая из постели, вместе с выпирающей в трусах дубиной.
Взгляд Колобка опускается вниз, и челюсти начинают размыкаться. Но едва я делаю шаг вперед, как она, покраснев, отворачивается. Сильнее теребит свои волосы и что-то бубнит под нос.
— Не стесняйся в комплиментах. Я люблю быть в центре внимания, — произношу урчаще, ладонями крадясь по шелку ее халата.
Колобок замирает. Не отталкивает меня, не ворчит. Позволяет обнять ее со спины и положить руки на живот.
— Как наша малышка? — шепчу ей на ухо, вдыхая цветочный запах ее геля или шампуня.
Так кайфово ждать рождение ребенка, которому собираешься дать свою фамилию. Воображение уже рисует картину, где Габи заявляет задирам: «Да вы хоть знаете, кто мой отец?!» Приятный озноб по телу от осознания ответственности за маленькую хрупкую жизнь.
— Твой любимый братик же не будет против ее удочерения мной?
Колобок поворачивает голову к тумбочке и хлопает ресницами, словно взлететь собирается. Я кончиком носа веду вверх по ее скуле и губами касаюсь виска. Хочется впиться в ее губы, вгрызться. Повалить ее на кровать и…
Закрываю глаза, горячо выдыхая. Ноги судорогой сводит от того, как в паху жжет. Рядом с Колобком трудно сохранить самообладание.
— Не грузись. Ништяк же, что ты не давала тому дрыщу, — усмехаюсь, отпуская ее. — Я в душ. Принесешь мне полотенце?
— А ванну с лепестками роз не набрать? — бурчит, метнув в меня стрелу глазами.
— Опасно это, Колобок. Успеем еще в ванне похлюпаться.
Губами посылаю ей воздушный поцелуй и отправляюсь в душ.
Холодная вода отрезвляет, снимает остатки дремоты и сводит эрекцию на нет. Полотенце я так и не получаю, но это меня ничуть не смущает и не останавливает. Выхожу из ванной прямо в чем мать родила, мокрыми ногами шлепая на кухню, где у плиты копошится Колобок.
Утопив в молоке ложку, едва следом не отправляет челюсть, когда видит меня на пороге.
— Присмотрись получше, Крош, — пальцем указываю на татушку. — Нормальная корона. Ровненько сидит.
— Ага, — кивает она, таращась на меня округлившимися глазами.
Молоко тем временем бурлит, поднимаясь шапкой и выливаясь на плиту.
— Кашу жаришь? — Киваю на поваливший дым.
Колобок отрывает взгляд от моего льва, бегом включает вытяжку и открывает форточку.
— Простудишься, — делаю ей замечание.
— Смотри сам не простуди ничего, — ворчит, отключая плиту. — Полотенце в комоде. В верхнем ящике.
