собрать деньги сегодня, чтобы уже завтра постараться с ним встретиться и обо всем договориться.
Дверь ей открыл сам Юрий Ростиславович, его молодая жена к гостье не вышла. Хозяин провел Татьяну Николаевну в гостиную и, извинившись, вышел.
Он вернулся через минуту и положил на стол перед Сашиной мамой несколько пачек в банковской упаковке и тонкую стопочку сторублевок россыпью.
– Вот, – хмуро сказал он. – Пока все. Остальное завтра сниму с книжки…
– Спасибо вам, Юрий Ростиславович, – глядя на эту невероятную гору денег, Татьяна Николаевна едва сдерживала слезы благодарности.
– А, бросьте… – с досадой дернул плечом членкор и, опустив голову, глухо спросил: – Таня, вы можете мне сказать, что произошло с нашими сыновьями?.. Когда это началось?
Женщина беспомощно теребила платок на груди, она сама хотела бы найти ответ на этот вопрос.
– Я не знаю… Саня всегда был такой… такой справедливый, понимаете?
Негромко хлопнула входная дверь. Оба родителя встревоженно переглянулись. Разом помрачневший Юрий Ростиславович поднялся и быстро вышел в прихожую.
Там, разя перегаром и пошатываясь, как былинка на ветру, его единственный и бесконечно любимый сын Космос пытался развязать на ботинке шнурок.
– О, папа… – изо всех сил стараясь казаться трезвым, широко улыбнулся Космос.
– Ты где был? – сдерживая закипающий гнев, спросил отец.
– Пап, дай денег, а?.. – продолжая довольно глупо улыбаться, попросил сын.
– Что?!
– Ну дай пару сотен до послезавтра, пап, – повторил Космос. – Ну дай, а?..
– На! – не выдержал Юрий Ростиславович и наотмашь отвесил сыночку звонкую пощечину!
От неожиданной оплеухи парень отлетел в угол и юркнул оттуда в столовую.
– Ты никуда не пойдешь! А ну, раздевайся немедленно! – с яростным ревом кинулся за ним членкор.
– Опять, да?! У меня дела, ты что?! – ещё громче кричал Космос, отступая от взбешенного отца за огромный круглый стол.
– Я никуда тебя не пущу, мерзавец! – Холмогоров, потеряв голову от охватившего его бешенства, гонялся за сыном вокруг стола. – Ты останешься дома! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Я отец тебе или кто?!!
– Какой ты мне отец, ты даже денег дать не можешь! Отец называется! – истошно вопил сын.
Космосу удалось выскользнуть из столовой. Он бросился в кабинет, обшарил один за другим ящики стола, где отец обычно хранил деньги – пусто. Он метнулся в гостиную, к старинному бюро, но и там денег не оказалось. Раздраженный неудачей Космос развернулся и… столкнулся взглядом с изумленной, испуганной, ошеломленной тем, что ей довелось увидеть и услышать, Сашиной мамой.
– Здрасьте, теть Тань… – опешил в первую секунду он.
– Здравствуй, Космос, – еле вымолвила Татьяна Николаевна.
– Извините, теть Тань… – он быстро пришел в себя, наклонился к столу и взял из денежной стопки две сторублевых бумажки. – С Сашей все в порядке… – конспиративным тоном добавил Космос и выскочил в прихожую.
Но там, у дверей квартиры, стоял, перекрыв ему проход, мрачный и решительный, как Печорин перед дуэлью, Юрий Ростиславович. Отец.
Папа.
Он схватил Космоса за плечи и с холодной яростью спросил:
– Белов на даче?
– Тебе какое дело! Пусти! – дернулся Космос.
– Как это – какое дело?! – свирепо прошипел сыну в лицо членкор. – Я твой отец, негодяй!.. Я дал тебе ключи! А он убил человека! Его ищут!
Внезапно Космос перестал дергаться, тоже взял отца обеими руками за плечи и приблизил к нему лицо.
– Он мой друг, – неожиданно тихо и твердо сказал он. – И я дам ему защиту. Понял, папа?..
Заглянув в его глаза, Юрий Ростиславович вдруг отчетливо увидел, что его сын совсем не так пьян, как кажется. И ему стало совершенно ясно, что его слова – не пьяный треп, не дешевая мальчишеская поза. Это – стойкое убеждение, приумноженное максимализмом молодости, некоторым романтизмом и несокрушимой верой в святость уз мужской дружбы.
Отец опустил глаза и прижался щекой к плечу переросшего его почти на целую голову сына.
– Сынок, тебя посадят!.. – тоже тихо, с болью, сказал он.
– Мне все равно, – ответил Космос. – Пусти. Юрий Ростиславович, не поднимая глаз, шагнул в сторону. Он услышал, как за Космосом захлопнулась тяжелая входная дверь. Отец вытер выступившую на лбу холодную испарину, поднял голову и прокричал:
– Надя! Сигару, кофе и все мои записные книжки! Срочно!
XXXVIII
Стылая осенняя ночь накрыла поселок тишиной и покоем. Шалый ветерок, заблудившийся среди кустов сирени и смородины, охлаждал тяжелую от хмеля голову, выдувал пьяный кураж и навевал легкую, необременительную грусть.
Пчела сидел на крылечке, нацепив на голову маску и трубку для подводного плаванья. С методичностью автомата он глубоко вдыхал сигаретный дым и с силой выпускал его в трубку. Впрочем, это занятие его, похоже, забавляло не сильно. Угар веселья сменился вялой апатией. Ему было спокойно и скучно.
Позади него скрипнула дверь – из дома вышел зябко поеживающийся от ночной прохлады Белов.
– Пчел, дай огонька, а?
– На… – протянул ему свою сигарету Пчела. Белов прикурил и присел на ступеньки рядом с другом. Пчела глубоко затянулся и снова выпустил тугую струю дыма из трубки.
– Знаешь, я всю жизнь мечтал быть аквалангистом… – задумчиво сказал он.
– Будешь, – уверенно кивнул Саша и добавил: – А я – вулканологом…
– Будешь.
– Не факт… – с сомнением покачал головой Саша.
– Ну что, как она? – показал взглядом назад Пчела.
– Замаялась, маленькая… спит, – небрежно бросил Белов.
– Махнемся не глядя? – без всякого энтузиазма предложил друг. – Я к твоей, а ты мою бери.
– Да ну, с меня хватит, – поморщился Саша. – И так башка уже трещит.
– Нет так нет, – легко согласился Пчела и вздохнул. – Космос чего-то не едет…
И тут вдруг ночную темень вспороли лучи от мощных прожекторов, и в полночной тишине прогремел усиленный мегафоном жесткий, какой-то металлический, словно и не человеческий голос:
– Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен. Белов, ты под прицелом!
От неожиданности Пчела выронил сигарету. Парни коротко переглянулись.
– Пчел, ты со мной? – быстро спросил Саша. – Угу…
– За домом – забор, за ним – лес…
– Белов! Повторяю: ты под прицелом. Руки за голову и два шага вперед! – гремел мегафон.
Оба поспешно подняли руки, но с места не двинулись. Пчела еле слышно выматерился.
– Белов, повторяю: два шага вперед!.. Считаю до трех и открываю огонь на поражение.
– На счет «раз»… – шепнул Саша.
– Мамочка… – выдохнул рядом Пчела.
– Раз!.. – громыхнуло из
