минуты похожи на мгновения, на пролетевший метеориты, которые либо сгорают в атмосфере, либо разбиваются о землю. Их объединяет одно – они все конечны. Как бы я ни выгрызала себе путь к счастью, как бы ни боролась за него не на жизнь, а на смерть, как вчера, следом случается что-то такое, что разрушает его. Разрушает меня.
Поэтому я отвечаю совсем не то, что хочется моему сердцу.
– Я не для того тебя спасала, чтобы после не подпускать к дочери. – Я не смотрю Рамону в глаза, полностью сосредоточившись на Саре. – Я же сказала, что ей нужен отец.
Да, лучше думать о Саре. О ее счастье. Отныне теперь она мое счастье.
Но, к сожалению, Рамон не собирается мне подыгрывать.
– А тебе? – спрашивает он, и в его голосе мне слышится рычание его волка. – Тебе не нужен истинный?
Я собираюсь с силами, вскидываю голову, заглядываю ему в лицо. Рамон красив, как же он красив, несмотря на пережитое. Загорелый, мужественный, с этой легкой небритостью, он идеальный. Мой. Но вот такого как вчера я не выдержу. Все эти приключения, переживания, преждевременная седина.
Я должна это сказать.
– Я…
Шорохи в ближайших кустах джунглей отвлекают меня. А появившейся из этих самых кустов Алиша и Хантер, вовсе заставляют облегченно выдохнуть.
– Венера! – машет мне Али, и тут же прикрывает рот ладонью. – Простите, – шепчет расстроенно. – Я ее не разбудила?
– После сытного обеда не так просто разбудить, – улыбаюсь я. Я очень рада видеть друзей. Очень-очень. – А вы случайно мне одежду не захватили?
Я киваю на Рамона, на котором джинсы и черная футболка. Явно же от Хантера.
– Нет, – качает головой Алиша. – Я не подумала, что вам понадобится сменная. Не знаю, откуда у него джинсы. Наколдовал, наверное?
Я вскидываю брови, а Али широко улыбается:
– Хантер мне все рассказал. Про эти удивительные острова, и про то, что случилось. Это войдет в легенду! Может, Хантер включит это в свою книгу.
– Нет! – отрезаю я. Сама от себя такой резкости не ожидала. – При всем уважении к тебе и Хантеру, – я смотрю на недовольно прищурившегося друга, – я не хочу, чтобы кто-то знал обо мне. О том, что я вчера сделала. Мне не нужна популярность и прочее. Пожалуйста.
Заметно, что Хантер и Алиша в растерянности, но мне неожиданно на помощь приходит Рамон:
– Если она так хочет, пусть так и будет.
– Конечно, – кивает Хант. – Мне и так есть о чем и о ком написать.
Всем понятно, что Хантер не упустит возможности изучать магию островов. Хотя я не уверена, что мир к этому готов. К магии. Еще я не уверена, что джайо готовы к пристальному вниманию мира, а в том, что оно последует, сомневаться не приходится.
Правда, не знаю почему это должно меня волновать?
Как и то, что Рамон меня теперь поддерживает.
– Познакомишь нас? – спросила Али, когда тема магии была исчерпана.
– Да, – улыбнулась я, подзывая подругу к себе. – Это Сара.
– Какая миленькая.
– Сморщенная, – вставляет слово Хантер.
– Сам ты сморщенный! – бьет его по плечу Алиша.
Пока я общалась с друзьями, Рамон сходил в хижину и вернулся с привычным бумажным пакетом.
– Это подарок от Зена, – объясняет он. – Одежда, к которой ты привыкла.
Мне кажется, что на этих островах я привыкла ходить голой, как истинная волчица, но пакет принимаю с огромной благодарностью.
– Благодарю, Рамон.
Наши пальцы соприкасаются – и снова эта вспышка! Хорошо, этого никто кроме нас не замечает. Друзья слишком заняты знакомством с Сарой. Кажется, кто-то пытается примерить на себя роль родителей. Рамон тоже ничем себя не выдает, и я начинаю думать, что, возможно, это чувствую только я.
– У них действительно варварские ритуалы, – говорит Алиша Хантеру, но почему-то указывает на меня. Только сейчас я замечаю, что у меня слегка чешется кожа на лице и шее, словно она покрыта коркой. Она и покрыта!
– Предки! Я же вчера забыла умыться!
Вчера. И сегодня тоже.
И Рамон мне не сказал, что я как чучело. Если бы малышка напугалась?
– Тут неподалеку есть река, – говорит он, вручив мне приятно пахнущий цветами брусочек мыла.
– А Сара? – мне очень хочется умыться, но оставлять дочь я тоже не хочу.
– Я присмотрю за ней, – обещает он, и, судя по его виду, на сто процентов свое обещание выполнит. Без сомнений.
Я решаю убрать свою паранойю. Да, он совершил ошибку, когда отдал Сару доктору Суразе, но жестоко за это поплатился. Я вижу по лицу Рамона, что он тоже об этом вспоминает: прищуривается, сильно сжимает челюсти. Отобрать у него Сару сейчас, означает наказать еще сильнее, больнее, а я этого сделать не могу. Поэтому, больше не колеблясь, отдаю кроху отцу. Отцу – это даже звучит… необычно. Но он, пожалуй, тот, кому я не просто доверяю, верю.
Я нахожу реку, долго-долго умываюсь, смывая с себя все эти краски, травы. Впрочем, голову я мою еще дольше: волосы слиплись, превратившись в один большой колтун. Одежду джайо аккуратно складываю, переодеваюсь в мужскую одежду: в майку, которая оказывается длиной с платье, и мужские штаны цвета хаки. Обувь к набору не прилагается, но я уже привыкла ходить босиком, чувствовать траву, песок, камни. При свете дня остров выглядит особенно очаровательным. А еще я будто чувствую магию, о которой говорила Ману. Она в деревьях, в камнях, в ветре. Удивительное место.
Когда я возвращаюсь, Алиша и Хантер по-прежнему здесь, только откуда-то притащили фрукты и шарики из какой-то незнакомой мне крупы – подарок жриц для восстановления сил. Мы завтракаем, общаемся об острове, о джайо. К нашей компании вскоре присоединяется Ману, затем заглядывают Зен с Мишель. Мишель выглядит все так же по-дикарски, в разноцветных тряпочках и с вплетенными в волосы платками. Разве что краску с лица она тоже смыла. От рыжей нам с Рамоном достается больше всего внимания. Она трещит без умолку о том, как волновалась и как верила в меня. В нас. В конце концов, Рамон всех прогоняет со словами, что мне нужно отдохнуть. Да и малышке тоже. Всех, кроме Ману, конечно же, но жрица уходит сама по своим делам.
Мне кажется, он делает это для того, чтобы продолжить разговор. Но Рамон меня удивляет, когда сообщает:
– Тебе действительно нужно поспать, набраться сил. Я обо всем позабочусь.
– Мы не договорили, – напоминаю я.
– Ты же не хочешь об этом говорить. – Хоть бы улыбнулся! Но он серьезен.
– Не хочу, – признаюсь. – Я не готова.
– Тогда поговорим, когда будешь готова.
Вот так просто?!
Никогда, хочется
