тараторя за полминуты успевает поздравить нас с Игорем и убедить гостей занять свои места.
— Дыши глубже, — бросит Игорь, улыбается при этом с особенной хитрецой во взгляде.
— Зачем?
— Сейчас начнут горько кричать, целоваться будем, я хочу, чтобы они устали считать, ну или со счёта сбились, хотя бы.
— Аааа. Боишься, что у меня будет кислородное голодание? — смеюсь я.
— Ты дыши, дыши не отвлекайся и меня не отвлекай, я же тоже дышу, — усмехается Игорь.
По желанию нашего ведущего стихла едва играющая музыка и из уст молодого парня полилась сладкая поздравительная речь. Приторная до безобразия.
— У тебя нигде не слиплось? У меня, похоже, что да, — шепнул на ухо мне Игорь и поёрзал на стуле, отчего мне пришлось поджать губы, чтобы не рассмеяться.
— Предлагаю не нарушать традиции и первый тост у нас за молодых! — гулко кричит он в микрофон.
По залу разносится звон бокалов и, кажется, не все даже успевают выпить за нас с Игорем, как Богдан с Ильёй на пару начинают орать «Горько». Эти выкрики подхватывают мои подруги, потом родственники подключаются уже закусив. Я мельком смотрю на Шурика, одна сидит и что-то молча нажёвывает.
Вот же неугомонная!
И зачем вообще явилась? Одним своим видом портит мне настроение.
— Дураки какие, ничего не горько, наоборот же сладко, — говорит мне Игорь и притягивает к себе.
Поведение сестры сразу улетучивается из моего сознания.
И дыхание действительно сбивается, когда наши с Игорем губы соприкоснулись. Мы долго целуемся, даже не слышим, что гости уже не считают, лишь смех ведущего в микрофон заставляет нас прервать поцелуй.
— Сколько там насчитали? — с ошалевшим выражением лица интересуется Игорь у гостей.
Все смеются, а ведущий нам радостно сообщает:
— На второй сотне гости сбились! А у меня нехватка конкурсов в организме, поэтому начинаем! Можно попросить сюда ко мне выйти трёх дам и трёх мужчин.
Пока наш тамада восполняет нехватку конкурсов в своём организме и развлекает наших гостей конкурсом с шариками, я не могу перестать смеяться из-за Игоря. Мне так становится смешно наблюдать за мужем, как он радуется словно мальчишка своим достижением в поцелуе.
— Первые сорок лет детства у мужчин самые тяжёлые, да?
— Да! — подтверждает муж, гордо так подтверждает, а я понимаю, что здесь и сейчас моя любовь к нему разрастается до каких-то невероятных размеров.
Меня мало волнуют конкурсы, едва ли я даже слежу за ними, зато наш чумовой ведущий отлично отвлекает гостей от нас с Игорем и мы за отдельным столом в основном наслаждаемся друг другом. Я вся становлюсь внимательней лишь к одному конкурсу, когда Лизке и Богдану ведущий вручает по ползункам и даёт старт.
Под весёлую музыку наши с Игорем друзья носятся с ползунками и выбивают с гостей деньги.
— А что за конкурс? — уточняет Игорь, в момент объяснения отвлёкшийся на мою коленку. Всё прослушал, пока наглаживал её.
— Где денег больше, тот первенцем и будет, — объясняю я, а сама слежу глазами за Богданом с синими ползунками.
— Ерунда, — фыркает Игорь.
Конечно, ерунда. Но я всё равно пристально смотрю, как мимо синих ползунков уворачиваются руки гостей с купюрами. То ли Лиза всем приглянулась, то ли реально все хотят от нас девочку. Музыка стихает, осталось посчитать и точно узнать в чью сторону перевес.
— За девочку явно больше народа! Но мы всё равно посчитаем, — говорит ведущий.
Подсчёт занимает некоторое время, и по радостной Лизкиной улыбке я понимаю, что она выиграла.
— Погодите! Я-то не проголосовал, — бубнит в микрофон ведущего Богдан, выуживая из кармана брюк пачку денег. — Будет пацан!
С его пачкой пятитысячных купюр мальчик лидирует, и ведущий не противится, засчитывает победу мальчику. Мой папа вопит от радости, я же счастлива про себя. Пусть это лишь конкурс, но так приятно помечтать, что всё сбудется.
К концу празднования нашего с Игорем бракосочетания меня ноги уже не держат. Я хоть и просидела большую часть времени за столом с мужем, но бессонная ночь давит усталостью на плечи и шагаю я едва ли, а туфли уже не кажутся такими удобными. Спасает Игорь. Он подхватывает меня на руки и выносит из ресторана под радостные крики оставшихся гостей.
Привычный шёпот от Игоря моего имени на ушко сменяется новым:
— Ермакова… — чувствую улыбку его губ и обнимаю за шею, улыбаюсь сама, а по коже бегут такие приятные мурашки.
Наконец-то у меня его фамилия.
18
Два месяца спустя…
— Мешкова, — обращается ко мне наша отличница Ира, не сказать, что типичный батан, но жуткая зануда и с памятью, похоже, проблемы.
— Я Ермакова, — поправляю её, а сама спешу собрать свои конспекты в сумку.
Дома мне ждёт Боня и каждая лишняя минута проведённая не с ним питает во мне чувство вины. Брошенный собачий малыш там скучает один целыми днями и уж если я из-за него давно забросила подруг, то с Иркой тем более беседы вести некогда.
— Ну да, Ермакова. Галина Николаевна просила тебе передать, что за пропущенные лекции с тебя реферат на тему рыночная власть, определение цены и объёма производства в условиях чистой монополии.
— Надо же, такую тему длинную запомнила, а фамилию мою уже два месяца не можешь, — фыркаю я и спешу покинуть аудиторию, а то и так задержалась.
Я выбегаю из здания института и несусь вниз по лестнице на парковку, к машине. Моя ласточка попадает в поле моего зрения и я пугаюсь за секунды дважды. Первый испуг из-за подруг, что стоят возле моей машины, второй из-за этого испуга.
До чего дожила… Собственных подруг шугаюсь.
— Куры мои, мне некогда, я спешу! — выкрикиваю я на бегу, ожидая от подруг понимания.
Но Лизка, Ксюха и Аня своими пятыми точками забаррикадировали от меня дверь и сторонится не собираются. Шесть недовольных глаз буравят меня, того гляди плюс шесть дополнительных отверстий во мне появится.
— Ди, у тебя совесть есть? Ты нас уже месяц динамишь! — возмущается Аня, и уж если она, то это точно капец.
— У меня ребёнок, — мямлю я в своё оправдание.
— Ты беременна?! — взвизгивает Ксюха, и в порыве обнять меня, кидается вперёд, дав мне возможность схватится за ручку двери.
Что я и делаю, за секунду до этого открыв машину.
— Нет, собачий ребёнок у меня дома один, и если я не вернусь сейчас домой, он минами уделает всё отведённое ему пространство и мне его потом отмывать! — выпаливаю я, с трудом отпихивая дверью Лизку с Аней.
Падаю на своё сидение и оглядев подруг вздыхаю:
— Миленькие
