пить хочу.
— Так уже пришли, — откликнулся людоед, обходя белый с красным шлагбаум, что перегораживал дорогу.
За шлагбаумом петляла лесная дорога. Максим Сергеевич крепко взял Когнату за руку, а Константина предупредил:
— С дороги не сходи. Лучше топай, от греха, посерединке. Это и тебя, Насть, касается.
— Да тут еще можно и бегать, и прыгать, — возразил людоед.
— Нетушки, — ответил Максим Сергеевич. — Настя, кому сказано!
— Если мне ноги оторвет, я все равно летать смогу! — сказала Настя.
Максим Сергеевич пожалел:
— Очень грустно, что тебе сейчас их нельзя на время оторвать. Ты слушаться обещала.
Они добрались до трехэтажного дома за высоким забором с колючей проволокой. С третьего этажа на путников смотрели узкие бойницы. Во дворе, если не обращать внимания на верх забора и на пулемет, украшавший балкончик второго этажа, все было вполне мирно: лепились друг к другу многочисленные теплицы, зеленели вскопанные грядки, между которыми пролегали широкие, мощенные каменной плиткой тропки. Перед крыльцом обнаружился даже небольшой круглый фонтан в виде женщины, льющей воду из кувшина, Когната сразу же побежала к нему и стала пить, а когда напилась, потянулась ко дну, чтобы достать один из лежавших там многочисленных желтых листьев.
— Девочка, — остановил ее людоед. — Зря стараешься. Листья нарисованные.
Но Когната не поверила, пока не дотронулась до дна, окунув руку чуть ли не по плечо.
От волнения, что скоро все закончится, Константин не мог есть и, пока остальные закусывали в доме, сидел на бортике фонтана, который был настолько удобным, что хотелось такой же каменный стул себе в кабинет, потому что шевеление на нем не вызывало никаких болезненных ощущений, правда, для него понадобился бы такой же, под стать, низкий стол, иначе работа стала бы невозможной.
Сначала из дома выскочила веселая Настя без доспеха с деревянной саблей Когнаты в одной руке и длинноствольным пистолетом в другой, за ней — сытая Когната. Она опять подошла к фонтану, очарованная ненастоящими листьями. (Константин и сам туда косился время от времени, не веря своим глазам.)
Не верилось и в то, что едва перевалило за полдень. Ведь в этой поездке уже и ночь мелькнула, и много странного, что вроде бы не могло поместиться в одни сутки. А меж тем этому дню предстояло завершиться неизвестно каким образом.
Заметно было, что Максим Сергеевич и Септим думают о том же, хотя они и смеялись, когда вывалились на крыльцо. Максим Сергеевич на ходу подвешивал на шею винтовку, Септим держал свое оружие под мышкой, вид у него был такой, будто он нес рулон обоев.
— А вы к нам придете погостить когда-нибудь, если время будет? — Вопрос заставил Константина вздрогнуть.
Настя стояла перед ним и ждала ответа.
— Если твой папа приведет, то приду, — сказал Константин.
— Так вы же помните дорогу. Тут обратно то же самое, только наоборот.
— Что-то я людоеда побаиваюсь, — ответил Константин.
— Ну, хотя бы кто-то меня побаивается! — услышал Константина людоед, который тоже вышел, обнимая целый ворох пустых консервных банок (видимо, мишеней для стрельбы, предназначавшихся Насте).
— Он боится, что опять придется твоим рассуждениям внимать! — объяснил Максим Сергеевич.
Людоед ссыпал банки на коричневатый песок двора и сказал:
— Провожу вас до границы своей земли.
— Да уж будь добр! — попросил Максим Сергеевич. — Не хочется клочками на ветках висеть!
— Я с вами дойду, — сказала Настя.
— Нет уж! — твердо произнес Максим Сергеевич. — Настя, не до шуток. Я должен головой вертеть, как мигалка, чтобы смотреть, потащилась ты за нами или нет? Что за глупости! Тебе не пять лет!
Настя закатила глаза.
— Ла-а-адно! — протянула она.
Затем она обратилась к Когнате, возвращая ей деревянную саблю:
— Герцогиня, вам нужнее!
Та отвлеклась от фонтана, вскочила, взяла палку и сказала:
— Я, Настя, вас благодарю!
А Настя сделала поклон, как будто была этому обучена.
— Вот это у вас в крови? Или ты придуриваешься? — проворчал Максим Сергеевич. — Как не стыдно. Ты же пионерка.
— Я вежливая пионерка, — сказала Настя.
— Вежливая? Эту новость мне забыли сообщить, — пошутил проводник.
— Я еще герцогиней не являюсь, — примирительно заявила Когната. — Но я ей стать могу, если я доживу.
§
Людоед проводил их до границы своей земли, и граница эта угадывалась по множеству предостерегающих знаков, расставленных по участку. Константину понравилось, что его чтение таблички «Стреляю без предупреждения!» совпало с пистолетным выстрелом, донесшимся со стороны людоедского дома.
— Грустно, что я с вами не могу пойти, — недовольно крякнул людоед, в голосе его слышалась нотка кровожадности и надежда на стычку.
— Хватит и того, что ты за Настей последишь несколько часов, — утешил его Максим Сергеевич. — На сегодня с тебя хватило, если я понимаю.
Людоед слегка покривился, что можно было понять как: «Хватило, да не совсем». Он пожал руки всем, включая Когнату. Пригласил Константина захаживать в гости:
— На обратном пути заворачивай. Только глубоко не суйся. Покричи сначала. Особенно если уже темно будет.
— Приму к сведению, — сказал Константин.
За рощей, где жил людоед, начиналась тропинка, что вела в пешеходный тоннель, изгибавшийся влево, а оттуда открывалась гранитная площадка с каменными перилами под мрамор. С высоты, на которой находилась площадка, можно было видеть железнодорожные пути, проложенные параллельно границе Зеркала с драконьей стороны. Зеркало представлялось отсюда дымкой, за которой ничего нельзя было разобрать, кроме синевы неба и зелени леса.
Единственным средством, с помощью которого можно было спуститься с такой высоты, если ты не родился драконом, был фуникулер, к его станции от площадки вела крутая лестница в два пролета, вырубленная прямо в скале.
И все бы хорошо, но возле вагончика, пристроенного к горному склону внизу лестницы, стояли пятеро драконов в зеленой броне с синими иероглифами номенов на пластинах. Синий цвет иероглифов совпадал с цветом вагончика, и можно было вообразить, что это такой обслуживающий персонал в масках, опущенных на лица в целях соблюдения техники безопасности на производстве. Шестой дракон сидел на скамейке, перемотанный очень белым бинтом поперек туловища. Выглядело это так, будто технику безопасности он не соблюл.
Чуть в стороне от них лежало девять мертвых драконов, у семерых были доспехи без опознавательных знаков, еще у двух — такие же, как у рыцарей, стоявших у вагона.
Драконы увидели пришедших, один
