по мне вражеское орудие, тем легче мне его будет обнаружить и впоследствии подавить ответным огнем. Так что наиболее крупная и высокая универсальная пушка окажется и наиболее легкой мишенью для танка при всех прочих равных. Благодарю за внимание. — Завершив свою речь, Александр, словно послушный школяр, положил руки на свои колени и, натянув на свою моську лица независимый вид, принялся ждать, когда и кто рванет первым. Либо же, может, найдется миротворец, что поспешит разогнать всех на перекур.
— Что же… — первым нарушил затянувшееся молчание Сталин. Заседавший в зале народ вовсю переглядывался, даже обменивался небольшими записками, кои строчил со скоростью близкой к световой, но слово брать никто не спешил или же не решался. — Насколько я могу судить, полученное товарищем Герканом ранение, хоть и повлияло на его память, никак не отразилось на его умении говорить четко и по делу. А заодно анализировать и зрить в корень. Не так ли, товарищ Тухачевский? Это ведь Александр Морициевич некогда всячески и стоически поддерживал позицию товарища Ворошилова, чем уберег нас от принятия на вооружение продвигаемых вами, так называемых, танкеток? И вместо них мы получили весьма успешный легкий танк-разведчик, тогда как дальнейшая эксплуатация закупленных в Англии танкеток выявила их крайнюю малопригодность к ведению боевых действий. — Якобы мягко попеняв, нанес он еще один удар по имиджу Михаила Николаевич и тут же, не дожидаясь от того ответа, продолжил, но уже по теме текущего заседания. — Товарищ Тухачевский, вы, как начальник вооружений РККА, пожалуйста, просветите нас. Допускают ли товарищи из Артиллерийского управления критический просчет сейчас, не позволяя принять на вооружение новое орудие с дульным тормозом, или они уже совершили не менее критическую ошибку, допустив постановку на вооружение динамо-реактивных пушек, что, как оказалось, столь сильно демаскируют себя при стрельбе? Я ведь очень хорошо помню письма, которые слали мне, и вы, и товарищ Курчевский, буквально требуя скорейшего освоения подобных орудий нашей промышленностью. Мы даже разработали и запустили в серийное производство особые самолеты для применения динамо-реактивных пушек. — Про самолеты было сказано отдельно по той причине, что стандартные для ВВС машины не выдерживали стрельбы из авиационных пушек Курчевского и в результате на свет появился И-Z конструкции Григоровича. — Так неужели все эти усилия, все эти многомиллионные затраты, оказались произведены впустую, поскольку ошибка изначально заключалась в их концепции? Или же никакой ошибки в продвигаемой вами концепции нет, и демаскирующий фактор не является критическим для артиллерии? Кстати, товарищ Ворошилов, какое количество подобных пушек и созданных для них самолетов уже поставлены в войска или заказаны на этот год? — вновь не дав возможности начальнику вооружений РККА хоть что-то молвить в своё и артиллеристов оправдание, Иосиф Виссарионович обратился к наркому обороны.
— Точных цифр не назову, товарищ Сталин. Но пушек уже поставлено или же заказано заводам свыше полутора тысяч штук — это точно. Что же касается самолетов. То точно свыше 70 машин. — Явно провел должную подготовительную работу народный комиссар обороны, поскольку вряд ли мог постоянно держать в голове такие нюансы, учитывая сотни документов проходящих через его руки ежедневно.
— Много! — произнес в пространство глава государства. — Так мы ждем вашего ответа, товарищ Тухачевский. Когда товарищей наркомов и правительство ввели в заблуждение? При согласовании постановки на вооружение динамо-реактивных пушек или сейчас? — Да, он четко знал, на что давить. Чтобы Тухачевский да признали личные ошибки? Такого быть не могло! Впрочем, и сдачи своих людей без боя от него можно было также не ожидать. Человек, что позволял себе постоянно перечить Ворошилову, никак не мог позволить себе попасть впросак от слов какого-то там командира батальона.
Вместо запланированного часа заседание затянулось на все пять. Тухачевский, вполне ожидаемо, высказался в привычном для себя ключе, что какие-то там танкисты вообще ничего не могут смыслить в артиллерии. После чего оказался вынужден находить контраргументы на факты, которые Сталин с Ворошиловым и даже подключившимся Орджоникидзе — лично заинтересованном в принятии на вооружение именно Ф-22, как детище именно его наркомата, принялись вытягивать из присутствующих конструкторов и директоров заводов. В результате, когда головы уже у абсолютно всех перешли в состояние чугунных ядер, постановили принять Ф-22, как есть — с дульным тормозом, но под старый патрон и срочно отправить её на войсковые испытания. Увы, но на Ф-23 вообще махнули рукой, поскольку артиллерийское лобби додавило-таки хотя бы полууниверсальность нового орудия с его заградительным зенитным огнем, чтобы не выглядеть в глаза собравшихся персон совсем уж неучами.
Для многих, кстати, оказалось очень неприятной новостью, что валовое производство новой пушки станет возможным не ранее чем через год-полтора после успешного прохождения ею всех назначенных армейских испытаний. Тут опять вовремя подсуетился Геркан, заставивший поведать представителей завода №8 все перипетии освоения производства их 45-мм противотанковой пушки. Он знал, что ранее 1938 года Ф-22 не начнет поступать в войска в должных масштабах, вот и подстелил себе заранее соломки там, куда лично мог рухнуть благодаря очередным появившимся «доброжелателям». Ведь при провале планов поставок спрашивать стали бы не со Сталина или Молотова, а с производителей и за компанию с одного наглого танкиста, позволившего себе погавкать аж на самого Тухачевского с Ефимовым — людей, что в структуре РККА стояли на 2-ой и 3-ей ступенях сверху, сразу после Ворошилова.
Заодно Александру удалось подкинуть в разумы собравшихся информацию о фактическом отсутствии у Красной Армии современной танковой пушки, не считая малокалиберной сорокопятки. Причем вот уже как пять лет работы, вроде как, велись, а выхлопа всё так и не наблюдалось. В общем, опять досталось на орехи «артиллеристам», которых и так большинством голосов обвинили в недальновидности. Причем, сделано это было такими людьми и таким тоном, что в воздухе буквально повис хорошо читаемый намек на возможность появления перед этим словом еще одного — «преступной». А чтобы напрячь кого надо еще больше — согласовали назначить комиссию по оценке перспективности динамо-реактивных пушек и проверке возможности их применения в войсках в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.
Ну а разменной фигурой стал Роговский, не сумевший должным образом оправдаться за своё исключительно горячее продвижение пушки Маханова, которая по итогам совещания из единственной достойной перешла в разряд единственной недостойной, воплотившей в себе все озвученные обеими «противоборствующими сторонами» недостатки. Если все прочие краскомы еще хоть как-то смогли отболтаться незнанием темы в должной мере, то ему подобный выход не светил в силу места службы. Помимо временного отстранения от занимаемой должности
