— Простите, но кто вы? — первым поинтересовался мистер Мун.
— Мы из Британского музея,— прошептал один из джентльменов.— А вы — пресса?
— Да,— не моргнув, соврал Эдвард. Мужчины в палатке поприветствовали его рассеянными кивками.
Наконец подоспел и Крибб. Он запыхался, а щеки его разрумянились, сравнявшись по цвету с огненно-рыжими волосами.
Мистер Мун, проигнорировав его появление, обратился к одному из сотрудников музея.
— А что это вообще такое?
— О, это поистине замечательное открытие! — выпалил джентльмен.— Это...— Он обернулся к одному из товарищей, склонившихся над перемазанной находкой. Теперь Эдвард сумел разглядеть ее подробнее. Голову отлили из какого-то металла. — Что ты об этом думаешь? Как минимум дорийская.
— На такой глубине наверняка,— ответил его коллега.
— Обратите внимание на мастерство,— выдохнул первый.— На сложность исполнения.
— Но кто это? — Мистер Мун внимательно наблюдал, как второй специалист осторожно счищает грязь.
— Глупо, конечно, теоретизировать, не зная всех фактов, но осмелюсь сделать предположение... местный вождь, может быть. Глава племени?
— Слишком величественный образ,— с сомнением покачал головой руководитель группы.— Слишком царственный.
Тут подал голос самый молодой сотрудник музея.
— Может, божество? — Голос его дрожал от волнения.— Король?
— Подождите-ка.— Джентльмен, занимавшийся очисткой, сосредоточенно нахмурился.— Тут вроде есть имя.
Грязь с основания головы убрали полностью, явив свету короткую надпись из трех букв. Молодой человек зачитал вслух.
— Луд! Основатель Лондона! Король города.
— Невозможно,— ахнул кто-то.
— Не могу поверить.
— Луд? — Мистер Мун присмотрелся к голове, вот-вот готовой предстать перед ним в изначальном виде.
Острое, головокружительное предчувствие закралось в его душу. Вот так взять и по собственной воле загнать себя в ловушку! Тревожно знакомые черты древнего лица проступали с тошнотворной неумолимостью. Наконец последние крупинки грязи вернулись в естественную среду, и у большинства присутствующих вырвался изумленный вздох.
— Эй,— заподозрил неладное опомнившийся руководитель.— Из какой, говорите, вы газеты?
Мистер Мун даже не попытался ответить на его вопрос.
— Не может быть,— только и прошептал он.
Голова, избавленная от земли — свидетельства вековой истории,— представляла собой застывший в бронзе и прекрасно сохранившийся портрет первого короля Лондона. Луда разоблаченного.
Эдвард, закусив нижнюю губу, чтобы не выпустить рвущийся наружу крик, беспомощно взирал на изваяние. А на него сквозь пелену тысячелетий смотрело незабываемо уродливое лицо Томаса Крибба.
Возвращаясь к себе, мистер Мун обнаружил на улице перед отелем мистера Спейта. Бродяга, одетый в свой обычный засаленный костюм, терпеливо дожидался бывшего владельца театра. Лицо его покрывали свежие синяками, лишь отчасти скрытые клочковатой буйной бородой. Из кармана сюртука торчала бутылка загадочного желтого пойла, а прямо перед ним стоял рекламный щит:
Ей-ей, гряду скоро!
Откровение. 22.20
— Полдень! — возбужденно произнес он, хотя по некоторым признакам пьян был еще не в стельку.
Швейцар мрачно посмотрел на нищего, а Спейт кивнул, приветствуя мистера Муна.
— Что вы тут делаете? — Сильно озадаченный Эдвард пытался сообразить, не мираж ли перед ним.
— Я вас выследил! — гордо сообщил бродяга. Иллюзионист моргнул, все еще не до конца уверенный в реальности встречи.
— Чем могу помочь?
— Честно говоря... деньжат бы. После театра... мне голову преклонить негде. Туго приходится. Вы всегда были ко мне так добры, а...
Мистер Мун поспешно извлек фунтовую банкноту и протянул бродяге.
— Вот. Тратьте разумно.
— Честно говоря,— поведал Спейт,— я ж только на выпивку и трачусь.
Иллюзионист прошел мимо него, поднялся по ступенькам отеля, затем обернулся.
— Знаете что, мистер Спейт, вы чуточку подождите, и я с радостью присоединюсь к вам.
— Чё-то стряслось? — Нищий выказал искреннюю озабоченность.
— С вами так бывало, что все, во что ты верил, вдруг рухнуло в считанные секунды?
— Да нет, сэр, не могу такого припомнить.
— Когда-нибудь у вас на глазах исчезала всякая логика и здравый смысл?
— И снова скажу вам, сэр: нет!
— А вы когда-нибудь попадали в дичайший экзистенциальный кризис из-за реальности, абсолютно расходящейся с элементарной логикой?
Бродяга испуганно уставился на Эдварда.
— Вам бы пойти прилечь, сэр. Спасибо еще раз за деньги.
С тяжелым вздохом иллюзионист исчез за дверями отеля.
Шестью часами позже, навалившись на столик в углу бара в отеле, мистер Мун сфокусировал плавающий взгляд на сердечном друге миссис Гроссмит, попытавшемся вежливо прошаркать мимо. Эдвард поманил его мизинчиком.
— Мистер Бардж? Человек-кружка просиял.
— Доброго вам вечера!
Он направился к иллюзионисту, по дороге зацепив ногой высокое сиденье у стойки.
— Я хотел,— произнес мистер Мун с той тяжеловесной мрачностью, какая характерна для изрядно напившихся,— перемолвиться с вами словечком.
— Полагаю, это насчет меня и миссис Гро? Она замечательная женщина, сэр. Настоящая леди. Такая жи-венькая, когда захочет!
Бывший хозяин театра сложил пальцы домиком.
— Мистер Бардж. Миссис Гроссмит много лет верно служила мне. Я не могу не иметь к ней теплых чувств, и у меня нет желания... не хочу говорить заковыристо... нет желания видеть, как вы разобьете ей сердце.
Бардж захихикал.
— Вы хотите знать, серьезны ли мои намерения?
— Да,— без тени улыбки ответил мистер Мун.— А как вы догадались?
Бардж вспыхнул.
— Не беспокойтесь. Я настроен совершенно серьезно. Эдвард проглотил порцию виски.
— Да уж. Если я узнаю, что вы хоть как-то ее обидели...— Иллюзионист замолк, силясь подобрать угрозу пострашнее.— Будьте уверены,— заплетающимся языком произнес он наконец,— я вас достану.
Бардж оглянулся, потрясенный внезапной вспышкой агрессии, выплеснутой столь же неуместно.
— Извините, если я обидел вас. Правда. Я не понимаю, что я такого сделал, честное слово!
Мистер Мун нетерпеливо взглянул на него.
