Марибана, а затем сбежал из этого мира, не желая принимать справедливую казнь. Поэтому я как Великий Хан Кафа, как проводник воли Владыки Аллаха, приказываю: при появлении этого джинна в этом мире немедля арестовать и подвергнуть казни через развоплощение души, ту же казнь я требую провести его фамильяру – фениксу. Сей приказ не имеет срока давности и отменить его может только Владыка Аллах. Да будет так. Я сказал!
Видео было завершено, а я от всей своей бессмертной души материл Сулаймана. И ладно бы я был неправ! Он хотел засунуть меня в свой перстень, а когда это у него не получилось открыл загонную охоту на меня. А когда и это не вышло, то этот гад натравил на меня все будущие поколения джиннов. Ну сволочь.
- Мы привели доказательства твоей вины, Хубаксис! Есть ли тебе что-то сказать в свою защиту? – странным скрипучим голосом спросил Барахия. Мы не виделись всего несколько тысяч лет, а старик совсем одряхлел.
- Кхм…кхм…, - откашлялся я и ответил, - Мда, а я думал, что только достойнейшие могут сеть на трон Марибана. Какая жалость. Да, я признаю, что между мной и Сулайманом ибн Даудом произошел конфликт. Он пытался насильно склонить меня, свободное существо, в рабство. Как свободное создание я имею право защищаться.
- Казнь неверному. Казнь неверному! – заголосили джинны.
- Тихо! – скучающим голосом сказал Великий Хан и все резко заткнулись.
- Также позволю себе сказать, что я никоим образом не провоцировал бывшего Великого Хана на конфликт.
- Это ничего не меняет, жертва ишачьего аборта, - злорадно расхохотался каид, держа в руках золотую алебарду.
- Я. Сказал. Тихо! – по слогам повторил аль-Шугеддим и весь Марибан затих.
- Великий Хан, - обратился к шеститысячелетнему мариду Барахия.
- Слушаю тебя, мой добрый куттаб, - повернул тот голову к советнику, а тот, что-то туда зашептал. Я никак не мог понять, что именно. Печально. Несколько минут царила тишина, только невнятный шепот Великого Визиря сглаживал мертвую тишину.
- Я, Абу-л-Шухмет Хашим ибн Касалид аль-Шугеддим, Великий Хан всех Джиннов и Ифритов, согласно закону Черного Шариата Джиннов, приговариваю Хубаксиса ибн Касаритес аль-Кефара к…
- Протестую. По закону Бездымного Огня и Высшей Справедливости я свободное существо и имею право на поединок чести.
Джинны зашевелились, а Барахия укоризненно посмотрел на меня.
- Ты желаешь поединка со мной? – недоуменно приподнял бровь Великий Хан.
- Да будет моя честь мне опорой и да воссияет солнце справедливости. Я джинн-марид вызываю тебя Великий Хан на битву чести, - отчеканил я.
- Да будет так, аль-Кефар. Освободить круг.
В центре зала мгновенно образовалось свободное место. Я порвал медные наручники, как бумагу, вызвав вздох зависти у подавляющего большинства. Шарифы мигом сгрузились в кружок и принялись что-то обсуждать.
- Быть может ты желаешь сыграть в нарды? – безучастно спросил аль-Шугеддим, мгновенно появляясь на арене.
- Я не умею, - повинился я и вытащил из кармана посох с Сауроном. Объем ауры Великого Хана внушал уважение, хотя странно. Он был всего лишь немного сильнее Креола. И как архимаг умудрился его одолеть в оригинальной истории?
Дуэль джиннов это отдельный вид искусства. Технически нас никто не ограничивает в чарах, но по старой, как сам Каф традиции, джинны, особенно мариды и силаты, обычно ведут поединок чередой превращений. Джинны метаморфы от Творца и технически могут без вреда для себя превратиться во что угодно, чем часто и пользуются в бою. Тентаклиевая тварь? Пожалуйста. Сонная ядовитая муха? Да не проблема. Мегалодон умеющий летать? Да как два пальца оросить. Все зависит от фантазии самого заклинателя.
- Ну и какими превращениями ты владеешь? – разминая пальцы, спросил аль-Шугеддим.
- Многими, - кратко ответил я, ожидая жребия Барахии, что был судьей нашего поединка.
- Кинь жребий, мой добрый куттаб.
