Она потеряла самого близкого человека и лишилась возможности заниматься своим ремеслом. Мы ведь всю жизнь здесь, как в клетке и ничего другого не умеем. Это было для нее страшным испытанием, ведь балет значил для нее всё. С тех пор она пропала из моей жизни, и мы не виделись уже очень давно. Да, это был ужасный период для нас обеих. Ирис была такой талантливой и амбициозной. Она просто ЖИЛА балетом. Каждый шаг, каждое движение — это было ее дыхание, ее жизнь. Кстати, ты ее узнал на фото. Та девочка на фото и в электричке — это и есть она, Ирис. Артем, она была такой светлой и энергичной, как лучик солнца в наших монотонных серых буднях. Ужасно, что нельзя ничего изменить.
Дальше я уже не слушал. Еще одно потрясение выбило из- под меня почву. Моя прекрасная незнакомка — это Ионова собственной персоной. Жесть какая. Вот тебе и Лягушка — царевна.
Каждое слово про аварию, про девочку из электрички, разрядом тока било по моим нервным окончаниям. Передо мной мелькали картинки: вот я и Ники в машине, вот девочка, напуганная хулиганами, вот Ионова, падающая в бассейн. Картинки кружились одна за другой, разрывая мою душу на части. Я вспомнил все до мелочей, моя память окончательно вернулась.
Мои ноги подкосились, а сердце забилось с такой силой, что я едва мог дышать. Я увидел каждую деталь этой трагедии, каждый момент, который привел к неизбежному и необратимому. Страх и раскаяние охватили меня, как чёрная тень, закрывая свет и надежду.
Я хотел правды, я стремился к ней всем своим существом, но я не предполагал, что она окажется такой жестокой и невыносимой. Моя вина распласталась передо мной гигантской черной дырой, сокрушая и поглощая все, что было раньше. Я заслуживал мук и страданий за свою безответственность и глупость.
Горечь прошлого ослепляла мои глаза, и я понимал, что ничто не сможет вернуть все назад. Я был виноват перед Ионовой, перед самим собой, и моя боль была такой глубокой, что я боялся, что она поглотит меня целиком и навсегда.
— Артем, с тобой все в порядке. Ты какой — то бледный. Прошу тебя, пообещай, что не скажешь ей о своем визите. Я точно знаю, что она не примет того факта, что мы за ее спиной обсуждали ее, даже из благих намерений. Я все еще надеюсь помириться с ней, — она посмотрела на меня умоляющим взглядом.
— Не переживай, никто об этом не узнает. Я могила. И спасибо тебе за помощь.
— Я пойду, поздно уже, у нас строго с визитами посторонних.
— Да, конечно, и я побрел как сомнамбула к машине.
По дороге я накатил, спрятанную мною бутылку дорого коньяка и приехав домой, я первым делом пошел прямиком к отцу. В кабинете горел свет и значит он не спал.
— Па, можно к тебе? Есть разговор, — ввалился без стука я.
— До завтра не терпит?
— Нет.
— Ну и что у тебя там такого важного?
— Я все вспомнил, — посмотрел в глаза отцу.
Что всё? О чем это ты? Не понимаю…
— Всё ты понимаешь, — рыкнул я. — Про аварию. Да я взял машину твою. Но до этого Ник меня уговорил, что ненадолго и до озера только. А там он пересел за руль. Я уговаривал его вернуться. А потом я выпил воды и у меня отлетела башка. Не знаю, что было в бутылке, видимо та самая дрянь, что нашли у меня в крови. Я не наркоман, па, как все тут меня убеждали. И в той аварии виноват не я, а Ник. Понимаешь? Вернее, я понимаю, что и на мне вина. Но это не я убил человека и покалечил Ионову. Понимаешь?
— Понимаю. Про Ника я знаю.
— А почему мне не сказал?
— Ты не помнил. Решили, что придет время и скажем. А Николай сейчас в рехабе для наркоманов. Он сам рассказал все. Мать его постоянно сбивала с толку, говоря, что все наследство перепишу на тебя. Идиота кусок…Пойми ты, вы оба мои дети и не важно правы вы или нет, я буду за вас стоять. А ты как вспомнил?
— У меня свои методы, — сказал я обреченно. — Па, помоги пожалуйста…мне и так хреново.
— Что нужно — то?
— Не мне, а той девочке, ну которую мы сбили. Так уж вышло, она моя одноклассница и хуже всего я ее …понимаешь меня? Она не простит меня если узнает правду. А я не могу без нее, понимаешь? Я сделаю все что хочешь пап, только помоги… — я с надеждой посмотрел на отца. — Нет вряд ли ты меня поймешь.
— Ну куда уж мне там. Я ж сухарь… Ладно давай без соплей, конкретнее, что нужно сделать?
— Врач сказал, что можно всё восстановить, но только в Германии. А это дорого, ее дедушка не потянет.
— Сын, я предлагал ему деньги, только он гордый, не взял.
— Оно и понятно. Можешь сделать так, что вроде это по квоте или лотерею выиграли, ну что-нибудь такое, чтобы наверняка. Папа она ведь балериной была, ты даже не представляешь какой. А я, а мы… — я махнул рукой.
— Ладно иди проспись, алконавт. Решим всё, утро вечера мудренее. А правду ей сказать не пробовал, все равно ведь узнает по чьей вине случилась авария. Может лучше от тебя, так хоть есть шанс?
— Не пап, не смогу…прости. Я трус. Тебе стыдно за меня?
— Иди уже, поговорим на трезвую голову. И я подумаю какую плату взять с тебя за эту услугу тебе.
— ОК, я на все согласен.
Я вышел, шатаясь из кабинета. Меня жутко штормило. Пить — это уж точно не мое. Краем уха слышал, как отец разговаривал с Юрием Сергеевичем, значит вопрос с клиникой в Германии для Ионовой будет решен. А что делать мне, я решу завтра.
Глава 28. Артем
Я искала Тёмного глазами в толпе школьников, но он не пришел ни к первой паре, ни потом. Классуха Лере сказала, что Артем на больничном и до конца учебного процесса его не будет. Я не понимала столь резких изменений планов. Ничего не предвещало бури. Мы только вчера смеялись и разговаривали, казалось, что все было в порядке. И вдруг, как гром среди ясного неба, пришло сообщение от Артема: "Нам нужно расстаться". Мое сердце остановилось на мгновение, словно со мной случился внезапный солнечный удар. Все слова и обещания растворились в воздухе, оставив лишь горькое
