теперь будь хорошей маленькой шлюшкой и проглоти.
Фрэнки дважды моргает и облизывает свои губы, когда моя сперма изо рта стекает, затем сглатывает. Господи Иисусе. Она снова возбудила меня, даже не пытаясь.
— Твоя очередь. — Я хватаю галстук и несколько раз оборачиваю его вокруг своей руки. Рывком поднимаю ее на ноги, разворачиваю Фрэнки, раздвигаю ноги и толкаю лицом вниз на обеденный стол. Мой ужин давно забыт, но, по крайней мере, я могу съесть кое-что другое. Я хочу искупаться в Фрэнки, но мне нужно, блять, успокоиться, пока я снова не кончил и не опозорился.
Крепко держась за галстук, я падаю на колени и просовываю язык в ее киску.
— Черт, — кричит она и отшатывается. — В следующий раз предупреди девушку.
Я облизываю, смакую и ем, вытягивая из нее соки. Она яростно трется о мое лицо, получая свое удовольствие от моего языка. Я посасываю ее пухлый клитор, затем провожу языком по мокрой пизде. Я думал, что ее вкус вызывает привыкание, когда слизывал со своих пальцев, теперь знаю, что нет ни малейшего шанса, что я когда-нибудь перестану хотеть ее.
Довожу Фрэнки до грани оргазма, но отстраняюсь, отказываясь позволить ей освободиться.
— Что ты делаешь? — спрашивает она через плечо.
— Заткнись нахуй. — Я прижимаю ее голову к столу, одновременно затягивая галстук, как петлю, вокруг ее шеи. Склоняюсь над обнаженным телом, все еще одетый, если не считать спущенных до лодыжек брюк. — Хоть раз в жизни будь хорошей девочкой и слушайся.
— Быть хорошей не так весело, как быть плохой.
Я усмехаюсь, когда тянусь за бумажником и достаю презерватив. Разрываю упаковку и надеваю презерватив. Как только он надет, я накрываю ее тело своим и вонзаюсь во Фрэнки.
— Я знаю, что ты плохая, очень плохая девочка.
Я отрываюсь от нее и сильно шлепаю по заднице. От моих ладоней у нее мгновенно краснеют ягодицы. Фрэнки сжимается вокруг моего члена, и этого достаточно, чтобы сказать мне, что ей нравится твердая рука. Я тяну за галстук, и она хватается за край стола. Шлепаю ее так сильно, что это действительно двигает ее вперед.
— Да, — хрипло выдыхает она. Верхняя часть ее бедер не ускользает от моей тяжелой руки. — Еще, — умоляет она. Я оттягиваю галстук, тщательно следя за тем, чтобы не зайти слишком далеко. — Еще. — Ее темные глаза стекленеют, прежде чем она закрывает их. Я шлепаю еще сильнее. Ее задница и бедра идеально красные. — Еще. — Снова затягиваю галстук, наблюдая за ее дыханием.
Она получает удовольствие от боли. Я получаю удовольствие, наблюдая, как она тает от моего жестокого обращения. Трахаю Фрэнки, унижаю ее. Ей это нравится, и я нашел то, что приближает меня к моему собственному освобождению.
Я выхожу из нее, разворачиваю Фрэнки, поднимаю ее ногу, чтобы закинуть себе на бедро, и с силой щелкаю по клитору. Снова вхожу в нее, когда Фрэнки издает гортанный крик.
— Ты возьмешь все, что я тебе дам.
— Еще, пожалуйста, я хочу еще.
Я обхватываю руками ее горло, сжимая, пока не вижу, как закрываются ее глаза. Ее дыхание учащенное, и влага стекает по нашим ногам. Я отпускаю ее шею, вырываюсь и быстро шлепаю по клитору три раза подряд. Мне приходится снова войти в нее, и она кончает так сильно, что ее тело вибрирует напротив моего. Она стонет, когда я трахаю ее, пока не начинаю стонать сам и откидываю голову назад от собственного оргазма.
Фрэнки безвольно лежит на обеденном столе. Я выхожу из нее, хватаю за плечи и сажаю к себе на колени. Набрасываю пиджак ей на плечи. Она прижимается ко мне, переводя дыхание.
— Ты в порядке? — Я рисую ленивые круги у нее на спине.
Чувствую ее горячее дыхание на своей шее, но она, наконец, кивает.
— Мне это было нужно, — говорит она тихим голосом. Я думаю, Фрэнки ДеЛука никогда не была такой уязвимой. — Я понятия не имела, как сильно мне нужен был хороший трах.
Конечно, я слышу единственное, что хочу.
— Значит, я был хорош?
— Ух. — Она отталкивается и бросает мне мой пиджак. — Серьезно, ты должен был все испортить?
Она делает шаткий шаг назад. Я вскакиваю на ноги и пытаюсь ее остановить.
— Куда ты идешь? — Фрэнки опирается на стол и поднимает руку, чтобы я не трогал ее. — Похоже, спокойная Фрэнки ушла, и жесткая Фрэнки вернулась.
Она стоит, опираясь на стол, и смотрит на меня. Ее глаза холодные, челюсть сжата, и она качает головой.
— Тебе нравится, когда я на коленях, да? — говорит она с ядом.
— Да, блять, нравится. И, кстати, тебе тоже.
— Иди к черту. — Она отходит от стола и идет к своей одежде.
— Ты хочешь сказать, что тебе это не понравилось?
— У меня был зуд, и ты оказался рядом, чтобы его почесать. — Фрэнки напряжена, но действует четко и решительно. — Кроме того, ты бьешь, как тряпка. Это, — она поворачивается, чтобы показать начало синяков на ее заднице и бедрах. — Не стоит даже рассказывать кому-то.
— Ты затеваешь спор на пустом месте.
Фрэнки даже не утруждает себя надеть одежду, она оглядывает меня с ног до головы и выходит из дома абсолютно голой. Я бегу за ней, вернуть ее обратно, чтобы она хотя бы оделась. Но ее охранник уже ждет у машины, задняя дверь открыта.
— Фрэнки!
Она останавливается и поворачивается.
— Мы закончили. Берегись, Миллер. — Фрэнки разворачивается, как будто ей все равно, и садится в машину.
Моя голова все еще кружится, когда я смотрю, как она уезжает. Я провожу рукой по волосам, полностью сбитый с толку тем, что только что произошло.
— Что за черт?
— Что сделаем сегодня, Фрэнки? — спрашивает Альфонсо, когда я забираюсь на кушетку.
— Я хочу пистолет, вот здесь, — указываю на заднюю верхнюю часть руки.
— У тебя есть что-то на примете?
— Что-нибудь стильное и современное.
— Хмм, — бормочет Альфонсо, листая свой телефон. — Как это? — Он поворачивает
