у меня. И тогда, с Кристиной, его тоже кто–то подставил. Он не может убить… Ему было страшно причинить мне даже незначительную боль. Он не стал пить меня их природным способом. Потому что выбрал менее болезненный. Будь он кровавым чудовищем, жестоким убийцей, не стал бы так заморачиваться в минуту острого приступа!»
– И чему же, позвольте узнать, он вас… обучал?.. – растягивая пошлую бесцеремонную улыбку, уточнил Ефремов, и мне захотелось врезать по этой роже.
– Спец–курс итальянской живописи. Он его вел, – растолковала я, недобро глядя на него исподлобья.
– Ага. Так ты – тоже художница? – почему–то обрадовался он.
– Тоже, – плюнула я.
– Ну, хорошо. Давайте вернемся к вашим сегодняшним показаниям. Вы утверждаете, что спаслись от свихнувшегося отчима, сбежав из дома. Все эти два месяца вы проживали у Дамиана?
Я села ровнее, хмурясь на ровную поверхность стола.
– С чего вы взяли?..
– Элементарная логика, Лиза, – устало ухмыльнулся он. – Ты приехала с Себастьяном, а после его ареста заявила, что тебе некуда идти… – развел руками Ефремов, но не стал унижать меня дальше и сразу продолжил рассуждения, – так что этот факт будем считать установленным. Меня интересуют подробности того вечера. Пожалуйста, опиши, как именно ты у него оказалась?
Ком в горле разрастался с убийственной скоростью. «Да, я обдумывала подобный вопрос, но на тот момент совершенно не рассчитывала, что Себастьяна тоже будут допрашивать!» Ефремов навис надо мной мрачной давящей тучей.
– Ну же, Лиза… ты ведь не телепортировалась к нему домой?
Я сглотнула. «Была, не была…»
– Я позвонила ему и попросила о помощи.
– Вот как? – следователь заулыбался хитро и даже хищно, совсем, как вампир. – Позвонила из дома?
Мой взгляд забегал. Я не понимала, к чему он ведет и на чем пытается меня подловить.
– Нет. Естественно, нет! С мобильного… – я осторожно взглянула на Ефремова.
Тот все так же довольно растягивал обличительную ухмылку.
– С того мобильного, который при обыске нашли у вас дома?..
У меня на глаза вновь навернулись слезы, но нечеловеческим усилием я проглотила этот неуместный испуг, зажмурилась, делая вид, что просто устала.
– Нет, не с моего. Я позвонила от друзей. Он приехал за мной и забрал. Мне плохо. Пожалуйста, перестаньте давить на меня. Я уже часа четыре отвечаю на всякие дурацкие вопросы…
Следователь вздохнул, но улыбаться не перестал, поднялся, чтобы размяться прогулкой.
– Ты сказала, что вы знакомы два года. Все это время вы… дружили, общались и созванивались?
– Нет. Я перестала с ним общаться, когда мы переехали сюда. С тех пор мы не виделись. Но Себастьян хорошо помнит мою маму и появился на похоронах. Он… пообещал мне любую посильную помощь. И, когда все это произошло, я первым делом вспомнила о нем.
На едином дыхании выговорила я, ни разу не запнувшись и не сфальшивив, потому что представляла себе подобную ситуацию ясно, как днем.
– Складно, – негромко протянул Ефремов, – красивая история. Осталось надеяться, что Дамиан ее подтвердит… – внимательно следя за моей реакцией, ядовито заметил он.
– Вы считаете, что Себастьян меня похитил? Или что? Силой у себя держал?.. – устало усмехнулась я, растирая болящие глаза.
– Я пытаюсь понять, зачем ты его выгораживаешь, – мрачно отозвался Ефремов у меня за спиной, – Ты, по–видимому, даже представить себе не можешь, с кем провела два месяца под одной крышей, Корнилова.
Обернувшись на следователя, я вскочила из–за стола, прожигая его прямым презрительным взглядом.
– У вас ничего нет на него. Никаких доказательств. Одни пустые подозрения. И вы думаете выудить из меня что–нибудь такое, к чему можно было бы привязаться. Зря тратите время! Я верю Себастьяну и точно знаю, что он не способен на убийство. Разговор окончен! Я не собираюсь больше отвечать на ваши мерзкие подковырки. Допросов на сегодня более, чем достаточно. Выпустите меня отсюда! – я уверенно шагнула к двери.
Ефремов покачал головой, отпирая замок, распахнул передо мной дверь и отвернулся, не желая видеть столь злостную укрывательницу преступников. Сжимая в руках куртку, я переступила порог и глубоко вдохнула. От потока свежего воздуха свободы даже немного повело. Из глубины белого кабинета до меня донеслось:
– Архипова Кристина Михайловна… восемьдесят шестого года рождения…
Застыв на полушаге, я неуверенно обернулась. Ефремов просиял своей циничной улыбкой.
– Что? Знакомо?.. – он склонился к столу и, выудив из ящика пухлую папку, швырнул, раскрыл и, отыскав несколько вложенных черно–белых фотографий, помахал мне.
Преодолевая смятение, я вновь переступила порог злополучного кабинета. Ефремов выставил руку с фото, гордо демонстрируя мне… бледный округлый комок в грязи и тине, черные следы, полосы, спутанная копна некогда шелковых длиннющих волос.
– Обескровленное и обезображенное тело было найдено в пригородной реке.
Я машинально приложила ладонь к губам, чувствуя, как мерзнут и немеют кончики пальцев.
– В каких отношениях вы были с Архиповой?
Я опустилась на еще теплый стул.
– Она была моей одногруппницей. Отношений, как таковых, не было.
– Приятельские. Не дружба.
– Нет. Но… меня уже допрашивали по ее делу, год назад, когда это случилось. Ну, то есть, когда ее, наконец, нашли.
– И ты, наверное, знаешь, кому предъявляли обвинение по данному убийству?
Я замотала головой, отчаянно, почти истерично, хмурясь.
– Он не мог этого сделать. Я сказала тогда, скажу и сейчас! Если бы у вас были доказательства, вы бы так жадно не тянули из нас информацию. А если что–то и есть, его, наверняка, подставили.
– Подставили?.. – печально усмехнулся Ефремов. – Ну, что ж…
Он подошел к столу и медленно выложил передо мной еще шесть подобных фотографий, будто демонстрировал выигрышную комбинацию, обыграв меня в покер. Сердце зашлось, сбивая дыхание. Вывернутые, отвратительные, обнаженные мертвые тела. С черными ногтями, с перекошенными лицами и с… характерными отметинами на запястьях, сонных артериях, на бедрах… Благословен Господь, снимки были черно–белыми! Иначе меня вывернуло бы прямо тут. Закрываясь ладонями, я сделала над собой усилие и отвернулась.
– Что это?.. – сквозь ладони выпалила я.
– А ты не догадываешься? – продолжил давить следователь, не делая ни малейшей скидки на мое состояние. – Бывшие «подруги» твоего драгоценного Себастьяна!
Я старалась не слышать его, не вдумываться. Хотелось свернуться в клубок, как кошка, и не видеть, не слышать больше ничего. Но… подлая скользкая змея сомнения все же протиснулась сквозь мои щиты,
