бумажку, побежал полоскать в протекающем рядом ручейке, кажется в том самом, у истоков которого вима сегодня мылась. В итоге явился к костру с измочаленным листочком серой бумаги, который через несколько минут окончательно расползся в его пальцах.
Но упитого наблюдателя от богатейших торговцев Римии это мало интересовало. У того кончилось вино. Совсем. Лис ошибся, считая, что запасов тому хватит еще хотя бы на полдня.
Гипиус настроился закатить образцовый вечерний скандал, но в итоге все, кто видел несчастную карту, накидали на листке бумаги копию по памяти и вроде бы инцидент был исчерпан, вернув относительный мир в лагерь. Только Жориус докопался до монаха, чтобы тот поделился с ним запасами рома.
Брат Ираклионус отругивался, упирая на то, что ему ром нужен для ежедневного причащения, и запас он брал именно на две недели из расчета на одного. Но в итоге впал в грех сребролюбия и продал бутылку горючего рома за целый золотой. Хоть и однокроновый, но это все равно превышало нормальную цену во много раз.
В своей палатке студенты разделительную перегородку вешать не стали, а забравшись в спальные мешки из слоя полотна, а внутри слоя шерстяной ткани, еще долго гадали, что же такого странного с этими корнями. А под утро оба еще и замерзли, на этом печальном опыте поняв, что в спальных мешках местные южные люди ни черта не понимают и придется дальше надевать на ночь еще и куртки, как на корабле.
Утро началось эпически. Точнее не так. Лиса разбудили в шесть и он сел на пост в сторонке на приступок скалы. А через час к нему присоединилась Флори, с целью немного поболтать и обсудить пришедшие во сне какие-то мысли. Парень слушал вполуха, так как сидеть на часах надо бдительно, а девушка ничего интересного не придумала. Скорее просто хотела пообщаться.
А через некоторое время вокруг палатки злосчастного Жориуса возникла нездоровая суета. По некоторым приметам выходило, что там плохо пахло. Затем вышел, пошатываясь, хозяин и скрылся в кустах. А дальше гном начал делать странное.
Сначала он отнес в кусты бурдюк с подогретой водой. Потом выволок из палатки сундук, вытащил из него комплект одежды и отнес в те же кусты. А в завершение пошерудил в палатке палкой, вытащил спальный мешок и все также на палке отнес и выкинул в море.
Лис смотрел на представление вполглаза, а потом скосил глаза на подругу. Вампиресса плакала. Но не от печали, а как раз наоборот, от неудержимого смеха. Чуть позже девушка сбегала за завтраком, а принеся его сообщила, что сына бургомистра за стол не пустили, а отправили совсем сильно отмываться.
А еще запретили монаху продавать ему спиртное, во избежание лишней возни по переносу лагеря.
В остальном день прошел нормально. Ученые искали корни и изучали магические поля, а Лис с Флори поднялись на гору по лестнице, что и вправду оказалось не так-то просто из-за ее ужасного состояния. Там они побродили в заросших травой руинах, полюбовались окружающим морем, да и решили продолжить свои уже ставшими привычными занятия.
А вечером возник серьезный вопрос. Проще говоря, из-за холодных ночей утративший имущество Жориус рисковал не проснуться. Синий с перепою толстяк хмуро смотрел в огонь и гундел, что ему нужен спальный мешок. Попробовал предъявить претензию гному, что тот его утопил, но ему напомнили, что это он сам приказал.
Все угрюмо слушали, но уступать свой никто не хотел, даже за предложенный полновесный десятикроновый золотой. Ну да, замерзшему трупу деньги как-то не сильно нужны.
Флори наклонилась к самому уху парня и прошептала:
- Продай ему свой. За десять золотых. Скажи, что на Урале учился на снегу спать, и в плащах не замерзнешь. А мы с тобой оба худые. В один спальный мешок влезем. Спиной к спине. Еще и теплее будет. Только половина денег моя!
Лис задумался. С одной стороны заманчиво! Девушка красивая. А с другой - она как бы и не девушка, в смысле не человеческая.
- Не бойся, не укушу, - хихикнула вима. - Обещаю!
А с третьей стороны - пять золотых, это пять золотых!
- Э-э-э... Я готов уступить свой мешок, - решительно заявил он. - А я умею спать даже на снегу в одежде. В траву закопаюсь. Но это вам обойдется в десять полновесных золотых.
Все аж рты разинули, а Мастер Ильгерд расхохотался:
- Не продешеви, парень! После окончания экспедиции с тебя спросят за утраченное имущество.
- На время экспедиции уступаю в аренду, - поправился Лис.
Но Жориус только пробурчал что-то нелицеприятное и от сделки отказался. Однако, ближе к полуночи студента разбудил часовой и хмыкнул:
- Иди, продавай свой мешок. Клиент дозрел.
Лексис встал, отнес товар, потом демонстративно набрал каких-то веток, да и забрался в мешок к хихикающей вампирессе.
Утром все кроме покупателя посмеивались, не сильно поверив в то, что студент спал в листьях. Понапридумывали себе всякого, конечно, но Флори только невинно хлопала глазками, когда кто-то бросал на нее взгляд. А Лис старался не рассмеяться.
Этот день прошел за обычным дежурством, а потом и за обучением. Ночь тоже хорошо, если не считать того, что Флори сама развернулась в мешке, отлежав бок, а на утро оправдывалась, что не пыталась укусить товарища.
А вот перед завтраком пронеслась тревожная весть. Жориуса в палатке не было. Все вояки сразу напряглись. Ночь была темная и даже слегка дождливая. Если какая-то нежить закусила старым толстяком, то сделала это филигранно. Однако все вещи пропавшего были на месте, кроме одежды. Спальный мешок тоже целый. Вход в палатку постоянно видел часовой. Но человек пропал.
А через пять минут Добробой доложил:
- В палатку проникали. Или из нее вылазили сзади. Веревки ослаблены и край приподнимался.
- Темной магии не чувствую. По крайней мере больше, чем на всем острове, - мрачно отчитался и монах.
Флори тоже еле заметно пожала плечами. Тоже не чувствует. Народ разом разбился на пары и принялся обшаривать окрестности. Впрочем, долго искать не пришлось. Труп быстро нашелся около водопадика, обнаруженного студентами в первый день. Ну и около начала лестницы на вершину.
- Хм... кроме раны на голове других заметных повреждений нет, - заявил Магистр Гипиус, осмотрев тело.
Магистр Феофан, тоже отлично разбиравшийся в медицине, согласно кивнул.
Все взоры разом обратились к скользкой от дождя полуразрушенной лестнице, которая нависала буквально в трех метрах над местом смерти.
-
