– Она непременно существует.
Каппер уклончиво кивнул:
– Скажем так, вполне допустима.
– Это больше чем просто допустима. Посудите сами, речь идет о двоих швейцарах из одного и того же ночного клуба, чей хозяин уже несколько дней как бесследно исчез, и оба погибают друг за другом в течение одной недели.
– А вы уверены, что Макбрайд умер в результате убийства?
– Абсолютно. Вчера он был в полном здравии. Насколько понимаю, он был отравлен тем же ядом, каким прикончили Мэттьюза.
– Может быть, Джон, может быть. А если его смерть последовала в результате естественных причин?
– Как это? Его тело засунули в стенной шкаф!
– Нужно подождать результатов вскрытия. Завтра утром обсудим случившееся, и тогда скорее всего старший инспектор позвонит в участок Берли и узнает, что они смогут нам рассказать. А вы пока подготовьте отчет. Кстати, где Беррин?
– Я отвез его домой. Он заболел.
– Опять заболел! Это уже в третий раз с тех пор, как он работает у нас. Что с ним?
– Не знаю, тепловой удар или что-нибудь в этом роде. Последние два дня он много находился под солнцем, – солгал я.
Каппер недоверчиво кивнул, и на его губах появилась скверная, якобы искренняя улыбка.
– Что ж, будем надеяться, он скоро выздоровеет, – лицемерно произнес он.
– Это все, сэр? – спросил я, собираясь уйти. Я не мог долго выносить общества Каппера.
– Не совсем, Джон, – остановил он меня, все еще улыбаясь, что делало его похожим на Будду в состоянии нирваны. Я застыл, полупривстав, и ждал продолжения. – Сегодня мне позвонил мистер Мелвин Кэрролл. Он сказал, будто вы и констебль Беррин побеспокоили его клиента, Нила Вэймена. С чего вам пришло в голову допрашивать Вэймена?
– Он может оказаться одним из подозреваемых по делу Мэттьюза. – Я снова сел.
– Кажется, я не совсем вас понимаю. Человек, у которого солидное криминальное досье, ныне умерший, предположил что Вэймен был любовником женщины, навещавшей Шона Мэттьюза, и это делает его подозреваемым?
– Да, именно так. Он действительно может оказаться подозреваемым, поэтому я счел нужным побеседовать с ним.
– Да вы хоть знаете, кто такой Нил Вэймен?
– Знаю, и это еще одна причина считать его подозреваемым. у него достаточно возможностей и жестокости, чтобы убрать Шона Мэттьюза и Крейга Макбрайда.
– А также достаточно опыта в сокрытии своих следов. Даже если он и замешан в этом деле, в чем я лично сомневаюсь, так как он не из тех, кто питает сентиментальные чувства к женщинам, будет крайне трудно что-либо доказать.
– Значит, нам и пытаться не нужно?
– Дело в том, что Вэймен – крупная рыба и это задача подразделения по борьбе с организованной преступностью – добывать доказательства против него и его сообщников. Они не одобрят то, как вы на него набросились. Я думал, вы собирались поговорить по этому делу с сотрудниками С07.
– Собираюсь. Я жду, когда мне перезвонит Азиф Малик.
– Ну так и займитесь этим.
– Послушайте, я поступил правильно…
Его рука опять замаячила перед лицом, и мне пришлось замолчать.
– Вы хороший полицейский, Джон, – заговорил он снисходительным тоном, как будто я не был только рангом ниже и всего на несколько лет моложе его, – и все мы очень довольны вашими успехами, но не пытайтесь перепрыгнуть через себя. Это и для вас, и для участка может закончиться серьезными проблемами. Понимаете?
Я вздохнул, понимая, что он прав и я допустил ошибку, решив встретиться с Вэйменом, вместе с тем отчаянно мечтая снова получить звание инспектора, чтобы мне не приходилось отчитываться перед Каппером.
– Да, сэр, – неохотно согласился я.
– И в будущем не встречайтесь ни с Нилом Вэйменом, ни с его сообщниками, не поговорив прежде со мной. О'кей? Не думайте, словно я вас не поддерживаю, но так будет лучше.
Я кивнул, но отвечать не стал. После разговора я побрел к себе за стол и принялся составлять отчет, собирая все известное нам на данный момент. Каппер только один раз отвлек меня, спросив, пытались ли мы найти Фаулера. Я ответил, что, конечно, пытались, но пока безуспешно.
– Вот на его поисках нам и нужно сосредоточиться, – назидательно приказал он, кивая, как будто соглашался сам с собой, – это была еще одна из его неприятных привычек, появившаяся якобы оттого, что с ним никто не соглашался.
Я просто промолчал.
Ровно в пять Каппер собрался уходить домой, заботливо посоветовав мне не слишком засиживаться.
– Нужно время от времени проветриваться. – Он снова соорудил свою подлую улыбку. – Тогда вы не будете чувствовать сильного переутомления от работы.
Я не стал ему говорить, что для этого уже поздно, просто опять уткнулся в бумаги, радуясь наконец-то наступившему одиночеству.
Иногда бумажная работа оказывает лечебное действие. Она скучная и нудная, но когда ее накапливается слишком много, тебя охватывает какой-то душевный подъем и ты достигаешь состояния, похожего на нирвану, пока механически пишешь и пишешь, а мыслями пребываешь где-то в спокойном и приятном мире, свободном от помех, от соревнования воли и бессмысленной конфронтации.
Я как раз ощутил подобную эйфорию, может, даже улыбался такой же идиотской улыбкой, как у Каппера, когда дверь вдруг открылась и вошла констебль Бойд. Надо сказать, Бойд мне нравилась. Она была мне по вкусу: симпатичная, веселая, но при этом совсем не дурочка. Мы с ней всегда ладили. Думаю, если бы мы не служили вместе, я определенно бы ею увлекся и даже попытался бы за ней ухаживать, хотя у меня и не было особого опыта в любовных делах. Она казалась немного уставшей и утомленной от жары, но ее короткие черные волосы, модно подстриженные, блестели, как будто только вымытые шампунем, а серый брючный костюм казался безукоризненно чистым и выглаженным. Для женщины, которая провела весь день на жарких и пыльных улицах Лондона, она держалась просто замечательно.
Было уже начало седьмого. Увидев меня, она искренне обрадовалась и улыбнулась:
– Привет, Джон, ты еще работаешь?
– Могу задать тебе тот же вопрос, – сказал я, подняв голову. – Удалось найти Джона Харриса?
– А, неуловимого Джона Харриса, бывшего вышибалу в «Аркадии»! Да, я его нашла, – она преувеличенно тяжело вздохнула, – в конце концов!
– И что?
Она подошла и уселась за свой стол, который располагался рядом с моим.
– Я думаю, он не тот, кто нам нужен.
– Почему?
– Потому что последние десять дней провел в больнице. Он работал охранником ночной стоянки в одном заведении в Клэпхэме и угодил под какую-то перестрелку.
– Ты добралась до южного Лондона!
