Но Андрей ничего не стал говорить. Он и сам любил ловить в заломе. Есть в этом что-то из детства. Устроишься, опасно балансируя на скользких стволах. Пускаешь муху аккуратно, точно по струйке в какой-нибудь прогальчик, в оконце между бревнами, волнуешься — чуть промазал, зацеп обеспечен… А еще промолчал, потому что Стас редко рыбачил.
Андрей отхлебывал кофе, курил и глядел на млеющую под солнцем речку. Стасик не рыбачил не потому, что не любил этого дела, а потому что давал рыбачить Андрею. Двоим-то рыбы много не надо. Андрей думал об этом дальше, и к нему приходили не мысли уже, но куцые мужские чувства, которые они со Стасиком никогда не превращали в слова.
И вообще у него было отличнейшее, любимое его настроение. Тихое. Когда никуда уже не надо. Все уже наловлено. У костра, с кружкой кофе. И утро, и весь день еще впереди. И вообще всего много. Неба над головой, солнца, такого яркого после вчерашней непогоды, рыбы, грибов… и кофе еще больше полкружки. Счастливый дружок, наконец.
Они встретились тридцать с лишним лет назад. Тридцать пять, наверное. Андрей работал редактором отдела информации в «Воздушном транспорте», вся огромная корсеть была в его подчинении. Стас устраивался собкором в Хабаровске и прилетел в Москву знакомиться с начальством.
Журналистам «Воздушки» полагалось в форме ходить, как летчикам. Никто, ясное дело, не ходил, не позорился — не летчики же в самом деле, но тут новенький собкор приехал с Дальнего Востока. Андрюха глянул на него, стоящего в дверях, и сразу понял, что форму эту собкор привез в чемодане, а надел только что в редакционном сортире. Из-под высокой темносиней фуражки с кокардой слегка настороженно глядели два хитроватых глаза. Станислав Глухов оказался честным и колючим журналистом, его должны были выгнать несколько раз, но за таких Андрюха бился насмерть. В тот же год, кажется, они оказались вместе на дальневосточной речке.
Глядя на Стаса, никто и никогда не скажет, что он сплавщик, рыбак и охотник. Он и не рыбак, и не охотник, да, наверное, не особенно и сплавщик. Просто ему выпало стать Андрюхиным другом. Так они и продружили через всю страну и через всю жизнь. Хабаровск— Москва — Москва — Хабаровск.
Андрей сидел на бревне, у ног возле углей стояла закопченная кружка. Старая его кружка. Большая, эмалированная, синяя, в мелкий-мелкий цветочек, купленная лет двадцать назад в командировке, в американском провинциальном рыболовном магазине.
Хемингуэй тогда вспомнился, «На Биг-Ривер», там чувак тоже кофе варил на речке, а потом ловил взаброд большую форель на кузнечиков. Кружка была не двустенная, как теперь стало модно, а обычная. Андрей любил курить, прислонив ее к углям костра. Так кофе в ней всегда был горячий. Стасик ее песком любил почистить.
Андрей сполз с тополя, прислонился к нему спиной, глотнул еще из кружки, новую сигарету сунул в рот и хитро-счастливо, как будто он один что-то такое особенное знает, задрал голову в небо.
Небо было чистое.
Браконьеры
Енисей в своем среднем течении широк, а кажется, что не очень. Идешь серединой реки, вроде и берега рядом, но вот ухо ловит далекое гудение комарика — звук лодочного мотора, и, присмотревшись, видишь: едва различимой букашкой ползет моторка под высоким таежным берегом. Тогда как будто понятно — широк!
— Сколько же до нее? — спрашивает Василь Василич. Он щурит вдаль волевое, не старое еще лицо, но все не видит лодку.
— Километра три, а может, и пять… — Николай Сергеич сидит за мотором.
Правый, гористый берег колет небо островерхими елками, левый — низменный, весь в тальниковых кудрях, до него так же далеко. Гладко и просторно.
Двое приятелей неделю уже путешествуют из Красноярска в Дудинку. Василь Василич — богач, хозяин известной строительной фирмы, Николай Сергеич держит небольшой рыболовный магазинчик в их родном Саратове. Они старые корешки: Николай Сергеич помнит, как Василь Василич начинал свой бизнес — сам ползал с киянкой по саратовским крышам; а Василь Василич нет-нет намекнет шутейно, кто дал Николай Сергеичу денег на открытие магазина. Обоим за пятьдесят, Василь Василич пониже и слегка пузат, а Николай Сергеич, напротив, высок и худ, но оба еще крепкие, и оба заядлые рыбаки.
Идея проплыть «весь Енисей» пришла в голову Николай Сергеича, он же и снаряжение подобрал, Василь Василич финансировал мероприятие. И вот почти тысяча просторных енисейских километров остались за кормой их «надувной француженки», как они ее называли. И это была только середина маршрута.
Начинался приятный тихий вечер. Могучая река плавно и быстро несла красную лодку поперек великой страны к Северному Ледовитому океану. Гладко было по поверхности, только время от времени суводи вспучивались и расходились кривыми нервными кругами. Новый японский мотор ровно и негромко гудел сзади. В лодке аккуратно уложены: палатка, спальники, посуда, немного продуктов — они принципиально ели только то, что ловили! — спиннинги, двести литров бензина в пластиковых канистрах.
Заря мягким небесным пожаром, набирая силу, разливалась по их широкой дороге.
— Вот так вот… — Василь Василич глядел на навигатор и указывал крепкой пятерней бывшего кровельщика на левый берег. — Приток неплохой вроде!
Лодка повернула нос и двинулась к невидимому отсюда устью речки.
Причалили. Тихая, метров сто ширины речка с песчаными берегами еле текла, вода в ней была коричневато-желтая и, сливаясь с сильным и чистым Енисеем, выглядела грязной. Николай Сергеич взял свой спиннинг, прошел ближе к концу плотно намытого мыса и приготовился забросить, но поджидал Василь Василича. Тот задумчиво ковырялся в красивом ящике со множеством отделений. Некоторые блесны, завернутые в бархатные тряпочки, выглядели как новогодние игрушки. Здесь были мельхиоровые и даже серебряные блесны ручной работы, но то, что заманчиво смотрится на прилавке, часто совсем не нужно на реке. Блесна же должна нравиться рыбке, а не рыбаку…
Николай Сергеич не забрасывал, потому что и Василь Василич так же ждал бы товарища. Первый заброс бывает важный — главная рыба, хозяин здешней воды может взять. Таймень или нельма, которую они пока не поймали, но очень хотели поймать, или большая щука на худой конец, их они поймали уже штук сто.
Забросили почти одновременно. «Шлюп! Блюп!» — ударились блесны о поверхность. У Николай Сергеича получилось неудачно, на мель попал, а у Василь Василича спиннинг согнулся сразу:
— Как будто ждала там с открытой пастью… — Василь Василич, довольно щерясь, не без труда подтягивал рыбу. Он предпочитал мощную снасть и всегда выводил силой. Николай Сергеич же ловил на элегантный «ультралайт» с тонкой
