на полях у Киева!
— Прочь с глаз моих! — Багатур был в гневе. — «Сейчас войска нужны для войны с халифатом, а этот сын осла оставил лучшее войско разбитым какими-то словенами! — впрочем, дело даже не в войске, ведь полянский князь Бус лично видел разгром хазар, а это значит, славянские земли могут в любой момент отложиться и тогда Хазария останется без тылов в самый нужный момент войны с арабами. А там и Тукый[69] отвернётся от союзника, насколько надёжный союзник булгары, пока не ясно. Вот тогда Мансур[70] решит, что Хазарского кагана можно уничтожить, а его земли разделить. Но кто же мог знать, что эти ничтожные славяне могут быть так могущественны! Уничтожить их вряд ли получится, то, что они разбили далеко не слабое войско Рас-тархана, который, к слову, сумел уйти с войском от арабов — но вот от словен удрал только с охраной, бросив армию — это о многом говорит. Поход их явно долго готовился, и спешно собранное войско с ними не справится. Так что лучше заключить с ними сейчас мир, а, хорошо подготовившись, можно будет и ударить. «Решено!» — Так рассуждал могущественный каган хазарский, уж больно не вовремя ударили словене, как раз в разгар войны с Аббасидским халифатом[71]. А Мансур противник не самый слабый.
«Как виновника выдадим словенам Раса, всё равно за такие поражения его надо бы казнить», — продолжил размышления Багатур.
— Эй, кто там! — каган сделал знак рукой, и уходящего тархана схватила охрана.
«Ну вот, пусть теперь посидит в тюрьме, подумает, как надо воевать. А тем временем надо бы послать кого-нибудь из тудунов[72], эти ближние помощники очень полезны хотя бы тем, что происходят не из тарханов. Особенно в таком щекотливом деле, как передача одного из них победившим славянам. Знать ведь может и не понять такого решения», — размышления кагана были безрадостны, но необходимы.
* * *
Тем временем наше войско не теряло времени зря, для начала заставили пленных, которых набралось совсем немало, собрать трупы. Хазарские похоронили в глубоком овраге на краю поля, а вот своих мои воины погребли сами. Их было не слишком много для такой битвы, но они были. По обычаю сложили огромный костёр, на котором расположили убитых и их доспехи, а так же оружие, после чего подожгли. После того, как костёр прогорел, над ним возвели огромный курган.
На следующий день Бус согласился на выплату дани, она была точно такая же, что платили хазарам, и даже уплата в те же сроки, так что для полян это не было обременительно. Пока утрясали все пункты договора, прибыли послы от хазар, и переговоры пошли на второй круг. Вот с хазарами было куда тяжелее, чем с киевлянами и их князем. Всё же мощнейшее государство, на равных спорящее с ромеями и арабами.
Хазары соглашались на признание нас как независимых правителей и даже согласны выплатить нам разовую компенсацию за понесённые расходы и покрыть убытки ограбленным купцам. Более того, согласились выдать зачинщика ограбления и войны тархана Раса, но в обмен мы должны связать себя узами союзничества с каганатом и помочь в войне с арабами.
В принципе, конечно, остановка экспансии арабов нам на руку, всё же если они разгромят хазар, то придут и к нам, но тогда нам придётся воевать с ними одним. Впрочем, это решать должны князья, то есть мы с Рарогом. Даже Словен в деле заключения союза может выступать только от себя, за нас такие вещи решать никто не уполномочен. Что собственно тудуну и сказали. Договорились на будущий год встретиться уже, так сказать, на высшем уровне, то есть должны приехать мы с Рарогом с одной стороны и каган хазарский с другой. А пока нам выдали Раса и собственно те деньги, что мы требовали в уплату расходов. С тем и разошлись. Даже не пришлось захватывать никаких городов помимо Киева, правда, этот город сам по себе уже хороший приз. Ещё через неделю, справив тризну на кургане, наше войско собралось и ушло назад. Кстати, нурманны, получив свою плату, тут же нанялись к хазарам воевать с арабами. Ну да пусть их, они пограбить всегда не дураки были, а чем беднее станут арабы — тем лучше. С хазарами та же история. Но пускать к себе иудеев мы пока не готовы, уж больно неоднозначные про этот народ слухи ходят. А у хазар тех иудеев немало. Они даже в Киеве есть.
Пока же войско уходило домой, и путь лежал не близкий.
* * *
В ходе очередной встречи мы с Рарогом обсуждали вопрос увеличения поставок стальной продукции в Бирку. Определенный смысл в том был, нурманны теперь и так у нас закупались хорошим металлом, так что весь дополнительный товар пойдет на продажу в дальние края. Доводом «за» была определенная потребность в деньгах — княжество развивалось, а с ним и наши проекты, которые в свете новых событий требовали золота. Доводом «против» — возможность заключения союза с хазарами против арабов — те и так покупали наш металл, не хватало еще, чтобы против словен воевали словенским же оружием. В общем, все определяло наше решение по договору с каганом — а с ним мы пока не спешили, такие действия влияют на судьбу всего народа и с кондачка не принимаются.
Так, после наших разговоров друг мой отправился в свои гостевые покои — прошли те времена, когда у нас был один терем на двоих, теперь в Чистом у меня был настоящий княжеский дворец в словенском стиле — ну а я к себе. Забавы рядом не было — она по хозяйству отправилась по нескольким вескам под городом. Грустно.
Утро тоже принесло сюрпризы — ко мне ворвался Рарог. Весь взволнованный, глаза дикие, вид растрепанный — я уж было напрягся, что случилось что-то совсем плохое. Ан нет!
— Дэйд! У меня получилось! Я понял, как сделать! — честно, я вот ничего не понял, потому попытался его успокоить.
— Сядь и не мельтеши, князь ты или нет? Да и дай мне собраться. И что у тебя получилось? — Однако кроме невнятных, но очень восторженных междометий, от огненного еще некоторое время добиться ничего не получалось. Наконец, тот успокоился.
— Ну движитель же, движитель[73]!.. Я понял, наконец, что мы делали не так! — Рарог начал суетиться, раскладывая какие-то детали и чертежи. И судя по его невыспавшемуся виду… Он что, после нашей беседы так и не уснул,
