шмыгнув носом.
Через неделю… Он отпустит меня через неделю… Я шла в свою комнату, не разбирая дороги из-за плотной пелены слез, что застилали глаза. Меня душила обида. На него. На себя, за то, что была такой глупой. И еще было больно в том месте, где билось сердце.
Всего неделя, и я стану свободной. Семь дней потерплю, а потом мы уедем с бабушкой далеко – далеко. Туда, где нас не найдут ни Карманов, ни Глущенко, ни Шевц.
Глава 45.
Вести переписку с анонимом необходимости больше не было. Но я не могла проигнорировать его новое сообщение. Потому что, если я хочу уехать из города незаметно, никто не должен знать, что Шевц меня отпускает.
«Хорошо. Как только все будет готово, я сообщу».
«Отлично. Жду». – ответила на письмо, пришедшее через два дня после дня рождения Димы.
После этого я позвонила бабушке и предупредила, что, возможно, скоро нам предстоит уехать из города. Долго думала, как объяснить ей причину, но так и не придумала ничего правдоподобного. Очень просила не волноваться и пообещала, что объясню все при встрече.
Теперь Глущенко. Страх перед ним стал непроходящим. Я терзала себя мыслями, как исчезнуть из города незамеченной. О моем исчезновении не должен узнать вообще никто из моих знакомых. Ведь тем вечером в «Палладиуме» его не было, кто-то из присутствующих там сообщил ему о моем исчезновении.
И тут меня осенило. Как вспышка молнии. Это же мог быть кто-то из охраны Шевца!!! Слова анонима о том, что здесь работает его человек, натолкнули меня на эту мысль.
Твою мать!!! Если это так, свалить из города не получится!!! Глушак возьмет меня тепленькой, едва я переступлю порог этого дома.
Я проворочалась без сна до утра. Кружила по комнате, сидела на подоконнике, встречая поздний рассвет. В итоге решение было одно – рассказать Шевцу о переписке с «доброжелателем».
**********************
На пятый день утром меня разбудила Валентина Ивановна.
–Олечка, прости, что так рано. Мне уехать надо…
– Что случилось?
– Моя сестра в больницу попала, – женщина выглядела очень расстроенной.
– Что с ней?
– Вчера около подъезда поскользнулась… В результате – перелом шейки бедра…
– Господи… – я знала, что в пожилом возрасте такие травмы опасны, – езжайте, конечно!
– Завтра прилетит ее дочь из Новгорода, и я вернусь.
– Хорошо.
– Я там наготовила на день. Мужиков покормишь?
– Не переживайте, Валентина Ивановна, я разберусь.
За делами на кухне день пролетел незаметно. Шутка ли, накормить шестерых здоровых мужиков. И как только она все успевала?! И готовить, и мыть после них.
К ужину, в дополнение к тому, что оставила Валентина Ивановна, все же решила испечь пирог с рыбой. Рецепт я запомнила еще с прошлого раза. На вид получился такой же. Надеюсь, что и на вкус тоже.
– Что ты делаешь? – глубокий низкий голос заставил сильно вздрогнуть.
Я в этот момент вытаскивала горячий противень из духовки, и мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не выронить его из рук. С горем пополам поставила его на подставку, заправила за ухо выбившуюся прядь волос и повернулась к двери.
В проеме стоял Шевц. Скрещенные на груди руки и взгляд исподлобья яснее ясного давали понять, что он не доволен увиденным.
– А ты не видишь? – огрызнулась я. Злость и обида, дремавшие во мне последние пять дней, вновь проснулись.
– Вижу, – подойдя ближе, кивнул на пирог, – ты умеешь готовить?
Я не ответила. Не потому, что не хотела разговаривать. Язык прирос к небу и коленки задрожали, когда меня окутало его тяжелой аурой.
– С чем он?
– Рыба… – прочистила горло, – с форелью.
– Мой любимый, – улыбнулся он, отчего на щеке появилась ямочка.
– Я не знала, что ты сегодня приедешь, – не хотела, чтобы он подумал, что старалась для него, – Ты сказал, вернешься через неделю… Если б знала…
– Добавила бы мышьяка… – закончил он.
Подтвердить его слова я не успела, потому что как раз в этот момент у него зазвонил телефон. С облегчением выдохнув, протиснулась мимо него и пошла к себе. Ругаться с Шевцем себе дороже. Особенно сейчас, когда предстоял серьезный разговор.
Жаль, не получится отсидеться вечер в комнате. Валентины Ивановны нет. Кухня на мне. Блин, почему именно сегодня?! Потому что, удача мое второе имя!!!
Ополоснула лицо, расчесала волосы, заплела их в рыхлую косу. Бросила взгляд в окно на резвящихся алабаев и увидела, как во двор въезжает черный Range Rover. Черт, только гостей сегодня не хватало!
Я поспешила вниз. Играть роль радушной хозяюшки.
– Оля! Здравствуй!
– Никита?! – так и застыла с разинутым ртом на предпоследней ступени лестницы.
У входной двери стояли Шевц и Никита Дронов, мой давний поклонник.
– Привет, – промямлила я и перевела взгляд на Диму.
И зря. Внешне спокойный, он излучал волны агрессии. Если бы глазами можно было резать, я и Никита уже истекали бы кровью. Только, Дронов, похоже, не чуял опасности, исходящей от Шевца. С легкой улыбкой скользил по мне глазами, задерживаясь на груди, потом на голых коленях.
– Ольга. Иди к себе, – от его властного голоса все волоски на теле встали дыбом.
– Но… мне стол накрыть надо. Накрою и уйду.
– Иди. К себе. – четко, по слогам, не переставая давить черным взглядом.
Сказал, как отрезал. Таким тоном, что спорить резко расхотелось. На ватных ногах доковыляла до своей комнаты и уселась на подоконнике.
Никита здесь. Невероятно. Я вообще не знала, что они знакомы. Последний раз, когда мы с ним разговаривали на том вечере в «Скае», он даже намеком не дал понять, что они общаются.
Зачем он приехал?! Неужели из-за меня?! Не на чашку чая же?… Хотя… Дронов тоже занялся строительным бизнесом. Может, я тут и ни при чем…
Через полтора часа Ровер Никиты продолжал стоять во дворе. Визит затянулся…
А мне, между прочим, парней кормить надо!
Выглянув в коридор, я прислушалась. Если у них деловой разговор, вряд ли они в гостиной или на кухне. Скорее всего, в кабинете. Спустилась вниз. Действительно, дверь в кабинет оказалась приоткрытой. Они там.
Хотела проскользнуть мимо, чтобы пройти на кухню, но резко остановилась, когда услышала свое имя.
– Нет, – донесся до меня твердый голос Шевца.
Я прижалась спиной к стене и перестала дышать.
– Зачем она тебе? – более мягкий голос Никиты, – ты же знаешь, у меня бабки есть, я все компенсирую.
Что компенсирует?! Меня?! Сердце ухнуло вниз, лицо опалило жаром.
– Тело отца еще не остыло, а ты уже побежал тратить наследство? – усмехнулся Дима.
Боже, отец
