этого, не поняла, что сплю. Ведь пол под ногами там совсем не ощущался.
Щелкаю выключателем. В душевой загорается яркий свет. Дверь намеренно оставляю приоткрытой и подхожу к зеркалу. Умываюсь, но постоянно прислушиваюсь к звукам, стараюсь прочувствовать, нет ли никого поблизости.
Свет не мигает. В комнате только я.
Быстро делаю все свои дела, мою руки и возвращаюсь на кровать.
Женя стоит у окна, что-то печатает в телефоне похоже. Забираюсь под одеяло, поглядывая на Снегура не без интереса.
Честно говоря, так хорошо, что он остался. Я с ума уже схожу. Была бы одна сейчас, точно больше бы не уснула.
— Ну ты нормально? — Женя подходит к креслу, упирается ладонью в спинку.
— Вроде да. Жутко слегка. Не знаю, усну ли вообще сегодня больше, — вздыхаю.
— Двигайся.
— Чего?
— Двигайся давай.
Растерянно впечатываюсь спиной в стену, не решаясь спорить.
Женя ложится рядом. Набок. Под одеяло не лезет, но я все равно заворачиваюсь в него как в кокон.
Снегур почти сразу притягивает к себе. Обнимает. Упирается подбородком мне в макушку, а сам укладывается на свою руку вместо подушки.
— Что ты делаешь? — спрашиваю, ощущая его крепкие объятия даже через одеяло. — Жень…
— А сама, как думаешь?
— Он в тебя стрелял, — бормочу, — во сне, Илья в тебя стрелял и, кажется, убил. Там столько крови было.
Женя хрипло смеется.
— Так ты поэтому плакала? Жалко было?
Чувствую в его голосе улыбку.
— Дурак, — вздыхаю.
— А другой сон?
— Какой другой?
— Сама сказала, сон во сне.
— А, там, там ничего ужасного.
Говорю, а самой кажется, что бедра горят, от того, как Илья меня лапал внутри моего сознания. Передергивает.
— Ладно. Спи. Это просто сон. Ты кажется впечатлилась моими историями, — делает свой вывод.
— Может быть.
Очень долго лежу с открытыми глазами, и смотрю в распахнутый ворот Жениной рубашки. В какой-то момент, по звукам дыхания, понимаю, что он уснул. Как вырубаюсь сама не замечаю.
Утром, когда палату озаряет свет солнца, а Снегур все еще спит рядом со мной, практически в той же позе, убеждаюсь, что мне это не приснилось. Он и правда тут, только лежит теперь больше на спине, чем на боку. А вот рука, все еще меня обнимает. Слегка.
С интересом рассматриваю его лицо. Полные губы, щетину которой от силы дней пять, чуть нахмуренный лоб.
Упираюсь локтем в матрац, немного приподнимаясь, а Женя открывает глаза. Ловит меня с поличным за подглядыванием.
— Доброе утро, — бормочу смущенно.
— Доброе, — Снегур потягивается, занимая практически на всю кровать.
В какой-то момент я заваливаюсь ему на грудь, а мои губы почти касаются его щеки.
— Очень доброе утро, — улыбается, а потом зарывается пальцами в мои растрепанные волосы.
Глава 20
Илья
На встречу с Князевым еду в колоссальном раздрае. Уже сутки отхожу от новости, что моя жена записалась к Снегуру в обслугу. Дрянь, как только подвернулось место потеплее и возможность мне нагадить, сразу подсуетилась.
А еще месяц назад в любви клялась. Я с ней как с хрустальной возился. Из депры выводил, на ноги ставил, пока она там в палате подыхала от своих же загонов, а теперь что?
Светка всегда такой была — мстительной. Ее высокомерию многие могли бы позавидовать. Вся такая холодная, неприступная, а-ля правильная, а на деле…
Когда она только успела с ним спутаться? Неужели еще до того, как узнала про Надьку? Иначе как объяснить то, что он всю ночь провел с ней в больничке? Еще один идиот, попавшийся на крючок, что добровольно записался для нее в герои.
Как знакомо… Бросаю тачку прямо на тротуаре, в двух метрах от входа в ресторан, где меня уже ждет Князев.
Администраторша с выпученными глазами бежит в мою сторону, просит убрать машину, отмахиваюсь от этой дуры и сажусь за стол к Князеву.
— Ты чего такой нервный? — Миша берет приборы и отрезает кусок мяса от своего стейка.
— Когда? — упираюсь ладонью в стол и роняю пустой бокал.
— Выдохни, Илюх, — Князев ухмыляется, — что случилось?
— Светка мозг парит.
— На тему?
— Как всегда.
— Не стоило ей говорить, что притащишь нагулянного ребенка домой, — Князев ржет. — На что ты надеялся?
— Заткнись. На нервяке был. Она в жизни мой телефон в руки не брала.
— Дурак.
— Что по нашему делу? — игнорирую его последние слова.
— Планы поменялись, — Миша, чтоб его, сидит с непробиваемой миной, жрет стейк и делает вид, что все нормально.
Он меня подставил, тварь.
Слить Снегура была идея Мишиного тестя. Это они втянули меня в эту игру, а теперь этот козел идет на попятную? Со мной такое не прокатит.
— Оказалось, что Снегур не та фигура, которую можно вот так подвинуть. Прости, но мы умываем руки. Лично мне конфликт с Евгением Андреевичем не нужен, а с теми, с кем он дружит, подавно.
— Ты ох… офигел, Миша!
Трясти начинает. Это его тесть придумал всю эту заваруху, это после его аргументов я слил все, что у меня накопилось за три года на Снегура, им. А теперь они решили меня слить? Из игры вывести? Нет, крайним сделать.
— Да я тебя, — повышаю голос, игнорируя сидящих вокруг людей.
Князев, аристократ фигов, вытирает рот салфеткой и бросает ее в тарелку.
— Задницу к стулу прижми и послушай, — улыбается, а в глазах черти пляшут. — Если откроешь рот или я замечу хоть какие-то поползновения с твоей стороны в мою, они тебя закопают. Все, — бросает на стол папку.
— Что это?
Открываю. Листаю.
— Узнаешь людей, Илья? Это все, кого ты на бабки кинул. А потом прикрылся Снегуром. Так вот, если кто-то из них узнает, что Евгений Андреевич тебя больше не протежирует, — ухмыляется, — они с тебя заживо шкуру сдерут до того, как ты успеешь свалить за бугор.
— Когда?
Быстро просчитываю в голове, когда он успел, и почему я не заметил. Не почувствовал подвох.
— Ты слишком много говорил. Слишком сильно увлекся своими бабами. Одна для души, другая для тела. С одной ребенок, другая богиня, — припоминает все мои пьяные рассказы. — Голова должна оставаться холодной.
— Это же ты…
Только сейчас доходит,
