к моей, его рука была у меня между ног.
Я жду, и я хочу, и я нуждаюсь, но ничего не происходит. Когда снова открываю глаза, он отстраняется и проводит рукой по волосам, в его глазах плещется разочарование.
— Ты в порядке? — Мой голос тихий.
Эйдан смотрит на меня, и его лицо становится жестким. Прежнее тепло исчезло, и я поражена контрастом.
— Я поторопился, Айви. Я должен идти, — резко говорит он. — Спокойной ночи.
Мужчина поворачивается, не говоря больше ни слова, и уходит. Я наблюдаю за ним некоторое время, пока он не исчезает. Чувство смущение и неприятия бурлит внутри меня. Я спешу обратно внутрь, в свою пропахшую пивом квартиру, к беспорядку в гостиной, к отчаянию, которое является моим домом. Я сажусь на диван и закрываю лицо руками.
Эйдан
Искушение — это новый вид жестокости, который я не признаю.
Мое тело плывет. Мой разум пылает. Я с трудом добираюсь до своей машины и забираюсь внутрь, а потом просто сижу там несколько минут. Пульсирую от желания, задыхаясь от тепла ее сладкого маленького тела. Мое сердце не перестает стучать в груди.
Я не знаю, что такого есть в Айви, но это сводит меня с ума. Она вызывает привыкание, девушка сексуальна и чертовски остроумна. Она не та пустышка, к которым я привык. Она — красота, огонь и глубина.
Айви заставляет мою душу петь.
Что больше всего поражает в нашей динамике, так это то, что та думает, что я уважаю ее границы. Она не знает, что я бы не сопротивлялся, прижимая ее к стене, если бы она была кем-то другим. Но она не кто-то другой. Я не смогу отключиться после того, как она у меня будет. Не смогу отпустить ее, и это проблема.
Это очень большая проблема для меня.
Потому что это означает, что я снова соскользну в состояние, в котором мне не хочется находиться. Состояние, от которого я убегаю уже пару лет. Это значит снова открыть эту дверь и позволить себе чувствовать, но уже слишком поздно останавливать себя.
Я веду проигранную битву, потому что я уже жажду ее.
12
Айви
Удар — это то, что меня будит. Открываю усталые глаза и вскакиваю на ноги. Мгновение я растеряна и дезориентирована, оглядываю комнату и понимаю, что заснула на диване с телефоном на коленях. И все еще в той же одежде, в которой ходила на встречу с Эйданом.
Услышав стоны, фокусируя свое размытое зрение на входе. Дерек лежит на полу — точнее на животе — и едва шевелится. Входная дверь распахнута настежь, ручка упирается в стену, и только тогда я понимаю, что он, должно быть, распахнул ее пинком.
Я чувствую его запах еще до того, как подхожу к нему. Отвратительная алкогольная вонь, смешанная с рвотой и потом. Мой желудок скручивает, а грудь сжимается от отвращения. Зажимаю рукой нос, будто это поможет остановить вонь, пробивающуюся в мои ноздри.
— Ни одного телефонного звонка, — говорю я, чувствуя себя полностью побежденной. — Даже ни одного сообщения, чтобы просто сообщить мне, что с тобой все в порядке.
Он приподнимает голову и смотрит на меня полуоткрытыми глазами.
— Это несчастный случай, дорогая. Клянусь. Мальчики… Они, блядь, продолжали удерживать меня… — Я едва могу понять остальную часть тарабарщины, которая льется из его рта. Она вялая и невнятная. За исключением извинений, конечно. — Мне жаль, Айви. Так жаль.
Ана однажды сказала мне то, что идеально подходит к этому моменту: «Легче просить прощения, чем просить разрешения».
И насколько это абсолютно верно? Я сказала Дереку, чтобы он, независимо от того, как обстоят между нами дела, давал мне знать, что с ним все в порядке, если тот куда-то выходит. Чтобы перестал так напиваться и попадать в опасные ситуации. Когда пьет, он становится агрессивным и лезет в драки. Я уже вижу синяки на его руке. Вижу несколько порезов на шее.
Значит, он опять совершил преступление. Сделал то, что поклялся не делать, зная, что у меня не будет другого выбора, кроме как простить его. Однако его тело напряжено. Дерек ждет моего выпада. Но я просто стою. Я… я не чувствую гнева. Я просто устала. От всего. У меня нет сил спорить, или кричать, или даже отпускать ехидные замечания.
После того, как я почти поцеловала Эйдана, у меня даже нет оправданий.
— Иди в постель, — требую я.
Дерек в пьяном угаре, так что его это удивляет. Он встает и целую вечность идет в спальню. Натыкается на стены и использует их в качестве опоры на своем пути. Как раз перед тем, как достичь двери, он говорит, неуверенно стоя на ногах:
— Хочешь забраться в постель со мной?
— Нет.
— Хотел бы я, чтобы ты была немного раскованнее, — невнятно произносит Дерек. — Раньше ты прыгала ко мне в постель…
— Когда я пила с тобой. — Когда я вела себя с тобой как дура.
— Ну, я скучаю по этому.
— А я нет.
Он переводит на меня взгляд. Его глаза налиты кровью, веки отяжелели.
— Ты не сердишься.
Я качаю головой.
— Нет.
— Ты снова собираешься бежать? Поэтому тебе все равно?
Я не отвечаю. Просто стою молча.
Он долго выдыхает.
— Когда ты вернулась, ты так и не признала нас.
— Признала что?
— Что ты вернулась, чтобы быть со мной. Мы… мы вообще вместе, Айви? Я в замешательстве.
— Я уже ясно дала это понять.
— Будто сейчас ты откровенна со мной.
Я вздыхаю.
— Мы поговорим об этом утром.
— Почему не сейчас?
— Ты пьян.
— И что?
— Ты злишься, когда ты пьян, Дерек.
— А ты не отвечаешь на вопрос.
— Ты не сможешь услышать ответ прямо сейчас. Не тогда, когда ты в таком состоянии.
Его лицо темнеет.
— Что, черт возьми, это вообще значит?
— Все по-другому. Ты знаешь это.
Дерек сглатывает, хмурясь.
— Я даже не помню, как трахал ту девчонку, просто чтобы ты знала…
Мои плечи опускаются, и я отворачиваюсь.
— Иди спать, Дерек.
— Я не помню этого.
— Это должно заставить меня чувствовать себя лучше?
— Как я могу изменить, если даже не помню этого?
Не собираюсь поощрять продолжение этого разговора. Это настолько чертовски абсурдно, что я бы
