молодые зеленые стволы деревьев, тянущиеся все выше и выше, становясь гигантами с жесткой корой и раскидистой кроной…
Истен поворачивался вокруг своей оси, ошеломленно оглядываясь, а лес, только что выросший из мертвых песков, становился все гуще, все зеленее.
Только Альмар продолжал лежать неподвижно. Даже двойное чудо не разбудило его, хотя губы мальчика шевелились, ловя желанную влагу.
Лес закончил расти и громко зашелестел, будто говоря что-то. А потом Истен разглядел уходящую вглубь чащи широкую тропу, выстланную зеленым вьюном, кое-где под которым, едва заметно, еще проглядывал влажный песок.
Истен встал — ноги сейчас держали крепко — привычно подхватил Альмара, устраивая его в импровизированной переноске, взял свой заплечный мешок с полными флягами воды и развернулся к тропе. Два чуда уже случилось, так может произойдет и третье и они покинут проклятую Пустыню живыми?
Посмотрел на тропу, потом туда, где на горизонте высились горы. До них все еще было дальше, чем один дневной переход. Чем даже два дневных перехода…
Идти по тропе, устланной вьюном, оказалось удивительно легко — ни кочек, ни корней, ни ям. Будто Истен шагал по газону, подстриженному императорскими садовниками. Но ни в императорских парках, ни в каких иных не существовало деревьев, способных двигаться и лишь притворяющихся глубоко пустившими корни. Здесь они все были такими. Истен постоянно слышал за спиной шорох, шелест, скрежет, но стоило ему обернуться, видел лишь замершие деревья, каждый раз в других местах.
В конце концов Истен перестал оглядываться. Если деревьям, чудом выросшим в мертвой пустыне, хотелось одновременно притворятся обычными деревьями и идти за ним следом, то пусть. Так они и шагали — впереди он, с ношей за спиной, которая уже не казалась такой тяжелой. И скрипящие от усердия, переваливающиеся с корня на корень, деревья позади.
Через какое-то время — чувство времени здесь, в этом странном лесу, терялось, — Истен в очередной раз посмотрел наверх, в редкие просветы между кронами, и вдруг понял, что горы уже совсем близко, нависают над головой. А потом ощутил, что воздух вокруг него сгустился так, что стало тяжело дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Но он все же смог сделать еще шаг. И еще. А потом все закончилось, идти вновь стало легко. И показалось, что шелест крон над головой изменил тональность, стал одобрительным.
Истен прошел еще немного вперед — бодрым пружинящим шагом — и остановился. Потому что крона над головой редела. Листва втягивалась в ветки, ветки — в стволы, а сами стволы уменьшались в размерах, пока не превратились в крохотные черенки, которые поднявшийся ветер с корнями вырвал из песка и понес прочь.
Истен стоял у подножия горы, на каменистой, поросшей редкой травой и кустарником земле. Над головой его было открытое небо, а в пяти шагах за спиной резко, будто обрубленные ножом, закончились пески.
Выбрались.
Действительно выбрались.
Все еще не веря, Истен ущипнул себя за руку. Потом, для верности, второй раз. Боль ощущалась — значит не сон. Хотя, возможно, это было предсмертное видение — Истен не знал, ощущают ли боль те, к кому они пришли.
— Где мы? — прозвучал слабый голос за спиной. Истен присел, аккуратно снял переноску и опустил Альмара на землю. Тот растерянно оглядывался по сторонам, потом с трудом встал на ноги.
— Мы за пределами Пустыни, — ответил Истен и, наконец, позволил себе поверить, что это действительно так. Что они выжили.
— О-о, — проговорил Альмар, медленно поворачиваясь и разглядывая то, что их окружало. А потом уставился куда-то за спину Истену: — А это кто? Это ведь не волки…
Истен резко развернулся — по склону горы к ним бежали кхарги. Целая стая кхаргов. А неподалеку от них шел Пустынник — одетый в человеческую одежду, но с покрытым белым мехом лицом. Должно быть один из лазутчиков, возвращающийся из мира людей в Пустыню.
Альмар, не тратя времени на определение того, чем были приближающиеся хищники, вскинул руки ладонями вперед, будто этим жестом мог их остановить. Магия к нему вернулась? Судя по тому, сколько дней они блуждали по пескам, уже могла. Но Истен сомневался, что маленький маг сможет остановить целую стаю кхаргов, которые отлично сопротивлялись не только обычным, но и магическим способам их убить.
С пальцев Альмара сорвались разноцветные искры, закрутились в подобие водоворота, а потом Истен ощутил, что падает. Все вокруг потемнело — и тут же посветлело вновь.
Кхаргов перед ними больше не было. И горного склона тоже. Они стояли на брусчатке мостовой перед кованными воротами высокого особняка. Вид его показался Истену смутно знакомым, а когда он повернулся вокруг своей оси, изучая окружения, то окончательно понял, где они оказались. И заодно заметил немало любопытных глаз, направленных на него и его спутника. Жители столицы привычны ко многому, но даже здесь Врата редко открываются посреди людной улицы.
— Ой, — тихо сказал Альмар. — Это я нас сюда перенес? Я просто хотел домой. Но это же… Это больше не мой дом. Это неправильно…
Истен бросил на мальчика быстрый взгляд. Случайные Врата, значит. В том, что желание Альмара попасть "домой" принесло их именно сюда, ко входу в дом тара Мэлгона, Истен не удивился. Если считаешь какое-то место домом почти десять лет, несколько месяцев блужданий этого не изменят.
— Пойдем отсюда, — Истен крепко ухватил Альмара за руку и дернул в сторону узкого переулка, ведущего, насколько он помнил, к центральной торговой площади. — Быстрее!
Если тар Мэлгон дома, и если ему уже сообщили о магическом возвращении его старшего сына, то следовало уносить ноги. Выйди из особняка десяток стражников, и Истен, в его нынешней ситуации, уже никак мальчику не поможет.
Альмар, все еще зачарованно смотрящий на ворота своего бывшего дома, от его рывка вздрогнул, очнулся и побежал в сторону переулка даже быстрее Истена.
Тихий шелест за спиной. Истен бы и вовсе пропустил его, если бы не оглядывался на бегу. Тихий, потому что ворота, ведущий в особняк тэра Мэлгона, были, конечно же, зачарованы на бесшумное открытие. Шелест, а потом Истен ткнулся в прозрачную стену, которая спружинила и отбросила его назад. И сделала то же самое с Альмаром. Падая, Истен извернулся и сумел приземлиться на ноги и одновременно увидеть того, кто их остановил. Эльф. Сам он был Истену незнаком, но характерные черты лица подсказывали, что происходил он из княжеской семьи Лазурной Долины.
Следом за вышедшим первым эльфом из открытых ворот выбежала стража, а потом и сам тар Мэлгон. Все внимание высокородного тара было приковано к Альмару, а на его лице Истен увидел отражение борьбы чувств — то гнев,
