подделывается под талант.
Белый гриб — это талант, это — гений среди грибов. Есть грибы, которые издали очень похожи на белые — например, валуй. Валуи у нас почти никто не берет, хотя гриб съедобный и можно даже найти в нем свою прелесть. Но это уже на полном безгрибье. Разве до валуев, если вышел охотиться за белыми! Получается так: смотришь — белый, подбегаешь — валуй. Со злости ударишь его ногой. Очень часто обманывают валуи, подделываясь под грибной талант, под грибного гения — белый гриб.
Но дело в том, что, увидев настоящий белый гриб, даже на далеком расстоянии, я ни разу еще не принял его за валуй.
* * *
О престарелом алепинском почтальоне Егоре Михайловиче Рыжове я написал в «Капле росы» большую главу. Впоследствии в районной газете появилась заметочка в три строки о том, что надо бы дать Егору Михайловичу пенсию.
Художник, приехавший из Ленинграда, рисовал Егора Михайловича. Во время сеанса он спросил:
— Ну как, дядя Егор, нравится, как вас расписал Солоухин?
— Так все правильно. Но все же в районной газете написано покрепче, получше.
* * *
Двадцатый век. Самое удивительное не то, что люди летают, не то, что они скоро долетят до Луны, не то, что они расщепили атом.
Самое удивительное то, что на земле продолжают рождаться дети.
* * *
С одним крупным, известным фотокорреспондентом, считающимся наиболее культурным и наиболее интеллектуальным среди своих собратьев, мы поехали в командировку. Дорогой разговорились о желаниях человека, его чаяниях, идеалах. Я сказал, что если как в сказке — три желания и тотчас исполнятся, то человек затрудняется их назвать. А если одно, то и вовсе не называет. Я проверял на многих.
— Почему? — возразил наиболее культурный и интеллектуальный. — Я точно знаю свое желание.
— Какое?
— Денег в неограниченном количестве.
* * *
Поэзия не может быть отделена от мысли, хотя бы потому, что выражать ей себя приходится словами, а каждое слово в своей основе есть уже законченная человеческая мысль.
* * *
Какая странная, призрачная погоня за цветом в кино! Как будто игра актеров при цвете сделается тоньше и вдохновеннее, конфликт — острее и глубже, а разрешение его естественнее и логичнее.
Кинематограф ведь не живопись, где важен цвет, а самостоятельный вид искусства, не нуждающийся в подпорках.
* * *
В Саратове несколько лет назад, когда все газеты страны писали о газопроводе Саратов—Москва, шло совещание областных писателей. Кто-то из руководителей области говорил с трибуны:
— Вы, саратовские писатели, работали неплохо. Но тема газопровода Саратов—Москва не нашла ещё должного отражения в ваших книгах.
Сидевший на совещании крупный московский поэт обронил про себя, но так, что услышали все:
— И слава богу.
* * *
Можно допустить, что люди какой-нибудь иной, будущей цивилизации будут удивляться, как это мы могли смотреть трагедии и даже наслаждаться ими, хотя бы и изображаемыми на сцене. Трагедия короля Лира и Гамлета, трагедия Анны Карениной и Бориса Годунова. Для них это будет то же самое, что для нас древнеримские бои гладиаторов.
* * *
Во всяком созидании и усовершенствовании художественной формы не может быть никакого предела, потому что к построенному всегда можно добавить еще что-нибудь.
Во всяком разрушении, в том числе и формы, должен наступить предел. Кирпич — на две половины, кирпич — на четыре части, на шестьдесят четыре, на миллион — пыль, прах, абстрактная категория.
* * *
Бывает искусство как варенье, которое отбивает аппетит к настоящей еде.
Хочется человеку и мяса, и острого, и вообще пообедать. Но если дать ему в это время три столовые ложки варенья, чувство голода пропадает, будто бы и поел.
* * *
Я перешел ту ступень, когда интересно заниматься детским занятием — смотреть на новые места. Всего интереснее мне в местах, давно и вполне привычных. Может быть, потому, что вся энергия тратится не на скольжение взглядом по новым, незнакомым местам, а на внутреннюю работу.
* * *
— Ты, брат, лысеешь.
— Если это не будет влиять на написание книг, то мне наплевать.
* * *
Доктор Кох, в обязанность которого входило лечить обывателей небольшого городка, сидел за перегородкой, никого к себе не пускал и сам не выходил навстречу.
К нему приходили с насморком, с грыжей, с нарывом на пальце, с флюсом, с мигренью, с болью в животе. «Ступайте прочь, оставьте меня в покое!» — говорил он. И на первый взгляд это казалось чудовищной бестактностью, жестокостью, возмутительным высокомерием. Обыватели вправе были возмущаться доктором, который не хочет лечить их флюсы, грыжи и насморки.
Но однажды доктор вышел и вынес людям «палочку Коха».
* * *
Избирательность восприятия жизни внешнего мира: один наклоняется за медной копейкой и наступает ногой на золотистый цветок, другой проходит мимо копейки, но наклоняется за цветком и даже сворачивает ради него с тропинки.
* * *
В земле ползает жирная белая личинка. У нее вполне определенный круг ощущений, связанных с местом ее обитания и образом жизни. Потом как таковая она умирает, некоторое время покоится в коконе куколки, а затем из нее вылетает бабочка.
Бабочка живет уже не в сырой земле, а на солнце, на ветерке, среди зелени и цветов, питается уже не землей, а нектаром. В некотором смысле сфера жизни бабочки — это рай по сравнению со сферой жизни личинки.
Личинка, ползая в земле, вряд ли предполагает, что ее ждет после того, как она окончит свое земляное существование.
Бабочка, порхая с цветка на цветок, вряд ли помнит о своей земляной юдоли, где осталась и догнивает ее опустевшая уродливая оболочка.
И нет никаких путей, чтобы бабочка рассказала личинке о своем небе, а личинка бабочке — о своей земле.
* * *
В отношениях с людьми каждому человеку, а тем более художнику, писателю, поэту, нужна скромность.
Но когда поэт остается один на один с листом бумаги, он должен быть не только смелым, не только дерзким, но непременно должен чувствовать свою исключительность. Если поэт, садясь писать стихотворение, не чувствует себя гениальным, он не напишет сколько-нибудь талантливого стихотворения.
Поэт должен сознавать себя имеющим право говорить от имени всех людей, быть учителем всех людей. В нем должно жить ощущение, что только он один знает то, что он знает, и только он один может сказать то, что он хочет сказать.
* * *
Иногда утешают, что после смерти не исчезнем, но
