его лысина отражала пурпурные оттенки мирфина. На лице мужчины расплылась жуткая улыбка, которая не вязалась с его нахмуренными седыми бровями и злыми глазами блёклого болотного цвета.
— Надеюсь, мы вам не помешали? — приторно поинтересовался он. — Извини, Рейк, что вынуждены отправляться на опасную миссию и прерываем вас. Соизволишь порадовать нас своей жизнерадостной компанией? — и добавил, переведя взгляд на Маю: — Дамы тоже допускаются.
Мая только закатила глаза и отошла к Саше. Ёдо всё время ставил их в напарники, ведь они были довольно похожи. Точнее, Мая играла роль нелюдимой затворницы и общалась только со мной, потому что терпеть не могла находиться среди них. Саша же — Миб — была даже слишком замкнутой. Не уверен, что разговаривал с ней больше одного раза после прибытия в Полумесяцы. Но это неважно. Пока мы с Маей хорошо выполняли свою работу, меня не волновали наши сокомандники.
— Соизволю. Конечно соизволю, Заиман, — я расплылся в широкой улыбке и задорно хлопнул мужчину по плечу так, что тот аж отшатнулся. — А то, такими темпами мы и до костра не доберёмся, выслушивая твои очередные бредни про братьев Мурокьёров. Скука смертная — и, не обращая внимания на исказившееся в забавной злобной гримасе лицо командира, удалился к Кириллу.
Лучше его компания, чем того никчёмного Окольника, который готов обделаться от гнева при оскорблении своих героев.
Никто из Полумесяцев никак не отреагировал на нашу перепалку. Должно быть, привыкли. Молчаливым строем мы направились к самой дальней лестнице, которая вела наружу. Я крепко вцепился пальцами в скользкие перила. Камень был настолько гладким, что по нему было незовможно ходить. Залы, в которых мы тренируемся, тоже мешали ровно стоять на ногах, но Амика и Света позаботились об этом и покрыли их каким-то скрипучим составом с запахом краски.
Я подавил в себе желание оглянуться и посмотреть на Маю. Тогда точно сверну себе шею.
Мы все осторожно поднялись на поверхность и начали запрягать лошадей. Я взял своего тёмного скокуна и не смог не закатить глаза, когда услышал ласковый голос Маи, обращённый к её лошади. У моего коня не было имени, хоть я и был его постоянным наездником. Я всё равно не собираюсь задерживаться здесь дольше положенного, как и забирать с собой эту гору мышц.
— А какая она? Ну, эта София, — спросил Кирилл, когда залез в седло. Его волосы цвета соломы разметались по всей голове, и парень старательно приглаживал их руками.
— Слабая, громкая и надоедливая, — пробурчал я, уже на сотый вопрос о Софии.
Из всех нас, я и Наталья — единственные, кто удостоился «„чести“» поговорить с Вестником смерти. Наталья тоже должна была быть с нами, но осталась с Рузанной в лазарете, после той взбучки, что устроила София. Поэтому все вопросы выдерживал я.
Вся группа, включая самого Ёдо, были очень взволнованы перед встречей с Софией. Они верили, что теперь точно добьются признания, когда среди нас окажется член клана Вэй. Их радости я не разделял. София была изгоем всю свою жизнь, и ей крайне легко управлять. Мало того, она ещё и совсем с даром своим незнакома. А если верить Руслану, и Василиса всерьёз намеревается сделать из своей дочери шпионку в обвале, то откуда нам знать, что София не встанет на их сторону? Кого она выберет? Полумесяцев — разбойников, которыми пугают непослушных школьников? Или свою какую-никакую семью?
Впрочем, мне было плевать. Провалятся их планы или нет, для меня главное было выполнить свою работу и забрать Маю как можно дальше отсюда.
— Злой ты, Рейк, — сказал Кирилл и ударил лошадь по бокам сапогами. — Она ведь может и отомстить за такое отношение. Использует против тебя твой самый худший страх!
— Тогда, кто-то делает это за неё, — я усмехнулся. — Я же сейчас с тобой разговариваю. Что может быть хуже?
— Вот опять ты за своё, — обижено закудахтал парень. — Почему ты так негативно настроен? Мы же стараемся на благо общества.
— Какого? — резко спросил я. — Тёмного круга? Мне и без него нормально жилось. Это просто вынужденная мера. И временная.
Я посмотрел на Маю. Девушка с ровной спиной спокойно седлала свою кобылу. Волосы оставались такими же лохматыми, и я заметил проблеск улыбки, когда Мая что-то говорила Муське. Дурацкое имя для лошади.
Тем не менее, мысленно я напомнил себе, что всё это стоит её безопасности. Взгляд машинально переместился на обтянутую плотной тканью формы спину. Под одеждой была скрыта россыпь рубцов и шрамов. Я потянулся к своему шраму на лице и сильно растёр его пальцами.
— Знаешь, мы ведь не злодеи. И они тоже не все такие, какими их выставляют, — серьёзно произнёс Кирилл. Я хмуро уставился на него. — Может, для тебя это и пытка, но многим из нас Ёдо дал второй шанс.
— И что же он дал тебе? — спросил я. — Возможность шататься по игорным домам и борделям? Каков же тогда твой первый шанс, Кирилл?
Парень грустно усмехнулся. На его лице мне было непривычно видеть печальное выражение, вместо предурковатого.
— Хочешь верь, хочешь — нет, но я хорошо выполняю свою работу. Просто не отказываю радостям жизни.
На это я ничего не ответил. Не мне было осуждать Кирилла за такое поведение. Был бы я лучше, сложись всё иначе? Прошло всего два года с тех пор, когда мы с Маей сбежали из Булкавы. Деревни в Хорайо, где мы выросли. У Маиного дяди там была ферма, а я проходил своё обучение стража. Мне было семнадцать, когда я увидел неухоженную, в рваных лохмотьях девушку, что помогала своему отцу выгружать коробки с молоком для нашей столовой.
Мая всегда приезжала, а я всегда просто наблюдал. До тех пор пока смуглая девчонка не окликнула меня со словами: «Ты так и будешь продолжать пялиться на меня, как подозрительный тип, или поможешь хрупкой девушке?» Хрупкой я бы её не назвал. Она не умела драться, да и была тогда не такой подтянутой, как сейчас, но могла постоять за себя.
Всё завертелось быстро. Я просто потерял голову от девчонки с фермы, которая приносила мне свежий хлеб из дома и тянула за ухо при оскорблениях, что случайно вырывались из моего рта.
Не знаю, когда это началось, но я был готов защищать её любой ценой. Она была со мной, когда я раскрошил себе кости руки во время первого задания и рисковал не стать стражем. Была рядом, когда моего отца казнили за убийство. Поддерживала меня и не давала потерять смысл жизни. Она стала моей жизнью.
