Через некоторое время лошадь остановилась, девушку осторожно сняли, развязали руки и повели сначала по земле, потом будто бы по мостовой. Затем просто подняли – Джованна подумала, что, возможно, ее пронесли через ступеньки. И они вошли в помещение. Некоторое время они двигались по нему, а потом остановились, скрипнула дверь, и Джованну провели дальше.
– Здесь есть все, чтобы привести себя в порядок. Ложись отдыхать, птичка. Кричать и бить в дверь бесполезно, так что побереги силы. Отдыхай. Мы тебя не потревожим.
И дверь закрылась.
Повернулся засов. А потом и ключ. Три раза.
Джованна сорвала с глаз повязку, вытащила кляп изо рта и огляделась.
Тусклый свет сумерек пробивался в маленькое мутное окошко под потолком. В него вылезти не получится. Маленькая кровать в углу слева, рядом столик, на котором горит свеча. На кровати сложено чистое платье. Есть таз с большим кувшином и мыло. На столе еще один кувшин с водой, но поменьше. Джованна налила воды в кружку и жадно выпила. На тарелке хлеб и сыр, вяленая говядина, немного оливок и апельсин. Но есть не хотелось. Джованна налила еще воды и села на кровать. На стене напротив висело огромное распятие. Она в келье? Тогда здесь должны быть монахини. Или в темнице?
Из любопытства Джованна провела рукой по платью и на ощупь определила, что ткань дорогая. Она немного освежилась, смыв дорожную пыль с лица и рук, но раздеваться не решилась.
Свернувшись калачиком на кровати, она немного поплакала, а потом провалилась в тяжелый, тягучий сон.
Умирающий сознался во всем. Он был слугой приспешника Пьеро Медичи, Андреа. И они с отрядом ждали, когда нанятые ими разбойники похитят Джованну: Андреа больше не хотел рисковать ни собой, ни своими людьми. Положив девушку поперек своей лошади, он заплатил разбойникам, и они двинулись в сторону маленького домика, который Пьеро Медичи приобрел через Андреа. Там юноши планировали держать Джованну, пока не насытят свою похоть.
Но их поджидали. На свежих лошадях и в большем количестве. Девушку перехватили и увезли неизвестно куда.
С пустыми руками, усталые и измученные, братья вернулись домой только ночью с телами погибших женщин и слуг. Отец, выслушав их, схватился за сердце, побледнел и упал. Он умер мгновенно. Смерть поселилась в доме Альба.
Валентин был опустошен, он хотел плакать, как днем, от отчаяния и боли, но не мог. Он пытался понять, чувствует ли боль Джованны, но только его собственная боль от похищения сестры и смерти отца не позволяла услышать ее. Он опустился на колени и молился всю ночь, просил, умолял, чтобы Господь защитил ее.
– Я найду тебя, Джованна! Найду, только держись!
Лоренцо и Джакомо сидели у изголовья отца. Его принесли сюда еще теплым. Лоренцо было трудно поверить в реальность происходящего. Ему все казалось, он мог бы как-то предотвратить это все. Постоянно возвращаясь к моменту начала поездки, он пытался понять, где ошибся, где совершил промах, раз теперь сестра оказалась в руках похитителей, а отец – в объятьях смерти.
Джакомо молился, перебирая четки. Это был единственный способ обрести душевный покой, почувствовать некую систему, правило, которому нужно подчиняться, чтобы все исправилось.
Это была страшная ночь. Ночь неизвестности и безысходности. Первая в череде многих.
Утром Джованни Пико делла Мирандола спешился во дворе монастыря, и слуга передал ему ключ. Сжав его рукой в белой перчатке, граф почувствовал небывалое счастье. Ключ был символом его власти, доказательством обладания Джованной Альба.
В нетерпении, он жестом велел всем удалиться и торопливо прошел по коридору к ее келье. Около двери он замедлил шаг, приблизился осторожно, приложил ладонь к двери и прислушался. Ни звука. Но она была там. Он чувствовал ее за этой преградой так, как если бы его ладонь лежала не на ровной поверхности двери, а на ее груди. Это ее сердце так часто и гулко бьется или его собственное?
Джованни прижался щекой к двери и погладил теплое дерево. О, сладкая преграда, дающая возможность воображению. Где она? Спит ли еще? Или молится о спасении? А может, притаилась, чтобы атаковать и попробовать вырваться на свободу?
Но ей теперь не сбежать. Он улыбнулся.
Осторожно сдвинув засов, он снова прислушался: тишина.
Пико вставил ключ в скважину, и при этом странная волна сладострастия пробежала по его спине. Дурея от силы собственного сердцебиения, он повернул ключ. Один. Второй раз. И, облизав вдруг пересохшие губы, третий. Его дыхание теперь было шумным и частым, он чувствовал легкое возбуждение, сменившее предвкушение.
Взявшись за ручку, делла Мирандола потянул дверь на себя.
Она спала. Его ангел со сломанными крыльями, его Мадонна, убегающая от неизбежности, его пугливая Лань. Ее невероятные косы выбились из тугой прически, маленькие завитки на висках слегка вспыхивали при его движении, словно настороженно за ним наблюдали, сторожа хозяйку. Он посмотрел на тарелку: она ничего не ела.
Некоторое время он просто смотрел на нее, не веря своему счастью. Вот она! Протянешь руку, и медь волос польется между пальцев. Взмах черных ресниц, и зеленые глаза посмотрят на него, близко-близко. Теплая кожа окажется под ладонью, и вся она, дрожащая и испуганная, окажется в его руках. Эти губы, что чуть приоткрылись во сне, созданы для поцелуев, его поцелуев.
Он провел над ее телом ладонью. Наслаждение было чувственным, будто сладкий фруктовый сироп, тягучим, томительным. Он вдыхал один воздух с ней. Ни один мужчина никогда не преклонится перед этой красотой, как он. И поэтому никто больше не имеет права на нее.
Девушка пошевелилась во сне и вздохнула с всхлипом. А потом вдруг резко проснулась.
Она тут же ощутила его присутствие и задрожала, боясь открыть глаза.
Пико насладился ее испугом, а потом, облизав губы, хрипло позвал:
– Моя госпожа!
Она резко вскочила на постели, распахнула удивленно глаза.
– Простите, что потревожил ваш сон.
Он поклонился ей, Джованна встала осторожно с края кровати, сохраняя дистанцию между ними. Настороженно вглядывалась, словно пыталась понять, друг он сейчас или враг.
Потом потупила взор, встала к нему чуть боком и ответила:
– Я и так слишком долго спала.
Пико видел, как на шее пульсирует нервно жилка.
«Бойся меня, бойся!» – хотел крикнуть, наброситься на нее, но сдержался.
– Мне стало известно, что вас хотят похитить люди Пьеро Медичи. Прошу прощения, что не предупредил вашу семью об опасности, но было слишком поздно. Мы едва успели перехватить вас.
– Значит, это вы…
– Да, моя госпожа. Одна мысль о том, что вас хотят сделать игрушкой для капризного глупого ребенка, мне претит. Вы созданы совсем для другого.
– Но как вы узнали?
